— Я люблю тебя... Владилас... Я люблю тебя!
— И я люблю тебя, моя прекрасная!
Он приподнял ее и бережно положил на подушки.
А она, словно испугавшись, что может потерять его, вытянула руки и обвила его тело.
— Я... я люблю тебя! Пожалуйста... не оставляй меня...
— Ты думаешь, такое возможно?
И он начал целовать ее с новой страстью, припадал влажными горячими губами к ее шее, плечам, груди, пробуждая в ней удивительные, неизведанные ощущения, о существовании которых она и не подозревала.
Теперь они вознеслись к звездам над горными вершинами, и тогда Илена почувствовала, что они больше не люди, они — боги.
Когда свечи возле кровати почти догорели, Илена повернулась и с благоговением посмотрела в глаза Владиласу.
— Ты... все еще любишь меня?
— Моя драгоценная, — молвил он, — это я должен спрашивать, любишь ли ты меня по- прежнему.
— Я и не знала, что любовь может быть... такой прекрасной... такой совершенной и сверкающей! — прошептала она.
— Я сделал тебя счастливой? Я не причинил тебе боль?
— Это... было чудесно!
— И ты больше не боишься меня?
— Я гораздо больше боялась, когда ты... не любил меня... и оставил одну... как сегодня.
— Это больше не повторится.
— После того... как ты разозлился... тогда, когда я была с Томилавом... ты ведь не разговаривал со мной... и даже не смотрел на меня.
— Если бы я заговорил или посмотрел на тебя, то не смог бы сдержаться и не только целовал бы тебя, но и подчинил себе.
— Я знаю теперь, что это так... необыкновенно, восхитительно... но я не понимала этого раньше...
— Не понимала чего?
— Что любовь с дорогим человеком, это как... как солнечный свет... как цветы... которые растут на вершинах...
— Моя любимая, я и хотел, чтобы ты почувствовала именно это!
— А ты... ты тоже... чувствуешь что-нибудь похожее?
— Любить тебя — самое большое наслаждение в моей жизни.
— О Владилас... я люблю тебя!
— И я люблю тебя, моя прекрасная жена! Князю Томилаву крупно повезло, что он успел покинуть дворец прежде, чем я сломал ему нос.
— Но я лишь собиралась... позволить ему... поцеловать меня в щеку!
Руки Владиласа казались теперь стальными.
— Позволь объяснить тебе, моя обожаемая, — произнес он, — что я разбойник, и если какой-нибудь мужчина, кроме твоего благоверного мужа, коснется тебя, клянусь, я убью его и изобью тебя.
Илена тихонько засмеялась.
— Приятно думать, что и ты ревновал в то время, когда я с ума сходила при мысли о Телии... К тому же я думала... оттого что ты не любишь меня... в твоей жизни будут еще сотни всяких Телий, из-за которых я стану чувствовать себя несчастной.
— Я не собираюсь даже думать о других женщинах до тех пор, пока ты будешь любить меня! — ответил Владилас. — Ты именно тот человек, о котором я мечтал всю жизнь и ужасно боялся не встретить.
Над их головами повисла тишина. Наконец Илена сказала:
— Я не совсем понимаю, почему... ты влюбился в меня. Ведь, несмотря на все, что ты говорил... я никак не подхожу под описание... мягкой... нежной... покорной женщины... которую, как я поняла, ты хотел бы видеть в своей жене.
Владилас низко склонился над ней и прошептал:
— А ты уверена, что не станешь такой в будущем?
— Так вот во что ты собираешься превратить меня в будущем?
— Нет, я собираюсь просто любить тебя!
Он нежно убрал волосы с ее лба.
— Я обожаю твою красоту и люблю твой незаурядный ум, но от женщины, когда она со мной, я хочу только мягкости, нежности и женственности.
Илена чувствовала, что ее тело и разум согласны с ним, но в душе вспыхнула искорка прежнего непокорства, и княгиня спросила:
— А если ты... не сможешь уговорить меня... поступать так, как тебе захочется... ты заставишь меня делать это силой?
— Я заставил тебя выйти за меня замуж лишь потому, что у нас было мало времени, — объяснил Владилас, — но я не заставлял тебя приходить ко мне сегодня ночью. На самом деле я собирался лежать здесь без сна и воздерживаться от того, чтобы зайти в твою комнату, хотя именно этого мне хотелось больше всего.
— Судя по тому, что ты говоришь, создается впечатление, что ты борешься со мной своим особым методом... Это так?
— Может быть, — признался Владилас.
— Ты умело и точно продумал план борьбы с врагом, — продолжала Илена, — но ты же не мог знать, что летучие мыши станут решающим фактором твоего плана.
— Если б не летучие мыши, то нашлось бы что-нибудь другое, — улыбнулся Владилас. — Но я точно знал, что ты будешь принадлежать мне, потому что я слишком хотел этого.
— То есть проще говоря... я окружена!
— Точно, — согласился он. — Ты, моя дорогая, поступила в соответствии с моим планом, но, правда, я не хотел, чтобы ты плакала.
— Наверное, из-за того, что я была такой испуганной и к тому же такой несчастной... тебе показалось, будто я выгляжу очень нежно и женственно...
— Очень женственно, — согласился Владилас, — и очень нежно. Но я постараюсь сделать все, чтобы ты больше никогда не плакала, даже если только таким путем смогу добиться чего захочу.
Она вопросительно посмотрела на него, и ему пришлось пояснить.
— Ты женщина, которую я должен окружить теплом и заботой. Женщина, которая пришла ко мне, потому что я был нужен ей как мужчина.
Илена в смущении отвела взгляд.
— А если случится, что я всегда буду рядом, довольная жизнью и цепляющаяся за тебя, а ты вдруг... устанешь, и я надоем тебе?
Владилас улыбнулся.
— Обожаю, когда ты цепляешься за меня!
— А... если надоест?
— Тогда я, пожалуй, оставлю тебя наедине с летучими мышами!
Илена громко пискнула от страха и прижалась к нему.
— Как ты можешь быть... таким жестоким... и подлым?
Владилас нежно погладил ее волосы.
— Я просто хотел удостовериться, моя дорогая, что ты нуждаешься во мне и будешь цепляться за меня.
— О любимый, я буду! — прошептала она. — Ты мне нужен очень, очень сильно... Мне нужна твоя любовь... Я очень хочу быть с тобой!
