— Не старайся испортить другим удовольствие, Фрэдди! — повелительным тоном сказал Маркиз. — У тебя все равно ничего не получится. Будешь ты принимать участие в бегах или нет, человек двадцать участников у меня уже имеется. Они ответили согласием на мое приглашение.
— Оказывается, ты запланировал это безумие уже давно! — Фрэдди покачал головой.
— Эта мысль пришла мне в голову три дня назад. Тогда же, когда и мысль о женитьбе. Вчера я принял твердое решение и задумал: если выживу в бегах с препятствиями, значит, выживу и в браке. Хотя я уже сейчас уверен, что скачки — гораздо более увлекательно, чем семейная жизнь.
Фрэдди медленно кивнул:
— Кажется, я все понял. Тебе просто не хватает опасности. — Он вздохнул. — И что же за условия ты придумал? Почему говоришь, что сегодняшние бега будут необычными?
— Все участники, — медленно, словно тщательно подбирая слова, начал объяснять маркиз, — будут управлять лошадью одной рукой и смотреть на дорогу одним глазом. Это чертовски трудно.
— Зато нетрудно найти то препятствие, на котором можно сломать себе шею, — усмехнулся Фрэдди. — Знаешь, дружище, эта игра чересчур опасна. Если я и буду принимать в ней участие, то только в качестве судьи. У него в любом случае должно быть два глаза и две руки.
— Эту роль уже согласился выполнять Форсетт, — сказал маркиз. — Этот парень не одобряет мою затею, но он поразительно справедлив и в случае возникновения каких-либо разногласий рассудит нас правильно.
Фрэдди знал, что это правда. Лорд Форсетт был кристально честным человеком.
Когда-то он получил на войне тяжелое ранение и до сих пор не мог ездить верхом и ходить без трости.
По возрасту отважный Форсетт был старше маркиза и Фрэдди.
Он пользовался всеобщим уважением и доверием. Его решение действительно принимали как единственно правильное.
— Форсетт так Форсетт, — пробормотал Фрэдди. — Надеюсь, ты пригласил достаточное количество санитаров-носильщиков, докторов и могильщиков, чтобы они могли сразу же увозить в лечебницу, оказывать срочную помощь или зарывать в землю участников твоего мероприятия, кому не очень повезет.
— Хватит смотреть на мир так мрачно, — велел другу маркиз. — Сегодняшний ужин должен быть одним из лучших.
Подадут великолепнейшие вина и закуски. Большинство из участников бегов ждут не дождутся этого состязания, ведь победителям я обещаю приличные награды.
— В это я охотно верю, — сказал Фрэдди. — Хотя на месте твоих гостей я придумал бы какую-нибудь причину для отказа и не явился бы на этот ужин. Он обещает быть слишком уж опасным. А кто приглашен?
Маркиз быстро перечислил имена гостей. Большинство из них Фрэдди хорошо знал.
— И еще сэр Чарльз Лингфилд, — добавил маркиз.
— Лингфилд? — переспросил Фрэдди. — Но ведь он слишком стар!
— Не сказал бы, — невозмутимо ответил маркиз. — По-моему, ему еще и сорока нет.
— Что с того? — стоял на своем Фрэдди. — Все равно он уже не в том возрасте, чтобы перепрыгивать на лошади через твои препятствия! Они и для нас-то высоковаты!
— Мне Лингфилд нравится, — заявил маркиз. — Его дом располагается на моих землях. Я не могу отказать ему теперь, когда он уже согласен состязаться.
— Вероятно, этот тип начал выживать из ума.
— Этот вопрос решен, Фрэдди! Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я встретил Лингфилда словами: «Прости, дорогой мой, но Фрэдди считает тебя чересчур старым для сегодняшних скачек, поэтому ступай домой. Я приглашу тебя в другой раз, когда устрою менее опасные бега»? Так, что ли?
— Ладно, успокойся, — с неохотой ответил Фрэдди, — Вообще-то однажды я видел Лингфилда на охоте. Он весьма неплохой всадник…
— Тогда хватит кудахтать, как курица! — сказал маркиз. — Все не так уж и страшно. Любой из моих гостей может запросто снять повязку с глаза и высвободить руку, если почувствует, что для него эти бега не по силам.
— Надеюсь, что ты прав. — Фрэдди покачал головой. — Но я все равно считаю, что твои соревнования — глупый риск жизнью, только и всего.
— Только и всего?
— Конечно! На мой взгляд, эта затея совершенно бессмысленна.
Маркиз прошел к столику и налил себе еще шампанского.
— Признаюсь тебе честно: больше всего на свете мне хочется получить сейчас вызов из Веллингтона. Надеть на себя форму и вместе с тобой отправиться в расположение. И знать, что мы принесем кому-то пользу и что нам не придется скучать. Ни минуты.
— Я понимаю, о чем ты, — ответил Фрэдди, кивая. — Тем не менее нам обоим необходимо научиться жить в мире, в котором нет войн. Вообще-то я и так ни на что не жалуюсь.
При желании в Лондоне можно найти массу развлечений. С нетерпением жду начала осеннего сезона охоты.
— Чтобы пристрелить в лесу одну тощую лисицу, — съязвил маркиз.
— Неужели тебе нравилось убивать французов?
Наступило непродолжительное молчание. Затем маркиз кашлянул и медленно заговорил:
— Что мне нравилось, так это ощущение постоянной настороженности, бодрости. А о результате своих действий на войне я старался не думать.
— Я тоже, — ответил Фрэдди. — Но порой от навязчивых мыслей было невозможно отделаться. Я размышлял о том, что французы такие же люди, как мы с тобой. Что имеют право жить и хотят жить, и на душе становилось отвратительно. А самыми неприятными были раздумья о том, что дома наших противников ждут матери, жены, дети…
— Ты намекаешь на то, что со мной не все в порядке? — спросил маркиз, глядя на друга исподлобья. — Что страстное желание воевать — это болезнь?
— Нет, — сказал Фрэдди. — Мне кажется, ты не хочешь продолжения войны. Все, в чем ты нуждаешься, — это ощущение опасности и постоянный прилив новых эмоций. А это совсем другое.
Маркиз победно улыбнулся:
— Это именно то, что я предлагаю сегодня своим гостям!
— Черт! — воскликнул Фрэдди. — Тебя никогда не переспоришь! Что ж, ты выиграл! Я тоже буду участником этого безумия! Надеюсь, что завтра тебе не придется плакать у моего гроба.
— Плакать? Можешь представить меня плачущим, Фрэдди? — Маркиз добродушно рассмеялся. — Я очень рад, что сумел уговорить тебя явиться на мое мероприятие. В противном случае ты всю оставшуюся жизнь сожалел бы о том, что отказался.
В тот момент, когда дворецкий взглянул на часы на камине, дверь открылась и в зал для принятия завтрака, слегка пошатываясь, вошел Фрэдди.
Один из лакеев рванул к столу, чтобы выдвинуть для него стул, второй подскочил и постелил ему на колени белоснежную салфетку, потом поспешно подошел к стене и взял с треногого столика серебряную кастрюлю с изображением фамильного герба. Под столиком горели пропитанные маслом фитили — таким образом пища в кастрюлях на нем была постоянно теплой.
Не успели подать Фрэдди первое блюдо, как он крикнул хриплым, неузнаваемым голосом:
— Бренди! Принесите мне бренди! Ничего другого не надо?
— Конечно, сэр!
Дворецкий сделал жест рукой лакею, который шел к Фрэдди с кастрюлей, тот остановился на полпути и вернул ее на треногий столик. Второй слуга уже торопливо направлялся к Фрэдди с графином из граненого стекла.
Когда бокал наполнили, Фрэдди окинул его удовлетворенным взглядом, но не успел сделать и глотка, как в зал вошел маркиз.
— С добрым утром, Фрэдди! — воскликнул он.
