Эдварда Далкирка.
Это чувство было столь сильным, что другие мужчины просто перестали существовать для нее. Любые ухаживания наталкивались на холодную стену безразличия, любые знаки внимания она встречала с полным равнодушием, и в конце концов все эти попытки заканчивались полным провалом.
Герцог не имел ничего против Эдварда, кроме того, что тот был беден.
Он был единственным сыном виконта Далкирка, который жил в полуразвалившемся замке в обедневшем поместье в Шотландии. Прослужив почти всю жизнь в армии, он покинул свой полк и обосновался в этом поместье, решив зарабатывать на жизнь разведением лошадей. Этой цели способствовало то обстоятельство, что умерший дядя оставил ему в наследство пятьсот акров земли, граничащей с землями Норталертона, что и привело к знакомству Эдварда с Каролиной.
С момента их встречи Эдвард работал как сумасшедший, потому что полюбил так же глубоко', как и она, и надеялся заработать достаточно денег, чтобы просить ее руки.
К несчастью, выведение породистых лошадей зависит от качества производителей, которых он может купить, и требует много времени, так что Эдвард вряд ли смог бы просить руки Каролины у герцога в ближайший год.
— Я думаю, что вы могли бы убежать, — предложила Эльфа, — и где-нибудь скрыться, чтобы папа не смог вас найти.
— В этом случае… Эдвард потеряет все… деньги, которые он вложил в своих… лошадей, и не сможет найти другое жилье. Но я не могу выйти замуж… за герцога! Я должна выйти замуж за… Эдварда! — рыдала Каролина. — Я люблю… его! Только… его… и я умру, если буду вынуждена выйти замуж за… кого-нибудь другого!
Эльфа встала и подошла к окну.
Она очень люб ила свою сестру, и ее сердце разрывалось от горя.
Но чем больше она думала над аргументами, которые Каролина могла высказать отцу в пользу замужества с Эдвардом Далкирком, тем большая в нее вселялась уверенность, что герцог не захочет ее слушать.
Эльфа прекрасно знала, что отец мечтает о блестящей партии для Каролины.
Он всегда гордился, когда восхваляли ее красоту, и, оглядываясь назад, Эльфа вспомнила выражение личного триумфа на лице отца на первом балу Каролины, где она блистала красотой.
Это было два года назад, когда Эльфа была еще школьницей, но уже тогда, слегка поджав губы, она подумала, что на ее первом балу отец вряд ли будет столь же горд.
Тогда же она поняла, что герцог, который всегда хотел для своего любимого ребенка блестящего положения, будет просто счастлив увидеть свою дочь с герцогской короной на голове, которая, несомненно, позволит ей занять самое высокое положение в обществе после королевской семьи.
Эльфа знала о борьбе за главенство титулов между двумя герцогскими домами, чьи владения находились по соседству.
Старый герцог Линчестер имел довольно слабый характер и множество скверных привычек, так что ее отец пользовался гораздо большим уважением и любовью в графстве, которое по всем статьям превратилось в его собственную империю.
Но новый наследник герцогского титула Линчестеров был совершенно другим человеком.
Он был другом принца Уэльского и, насколько Эльфе удалось узнать, лидером весьма известного кружка аристократов в Лондоне, принадлежность к которому вызывала зависть у многих, кто не был шокирован поведением его членов. Он, несомненно, пользовался влиянием, которое серьезно грозило подорвать империю ее, отца.
В том, что она часто думала о герцоге, не было ничего удивительного. Эльфа видела его на охоте несущимся на прекрасном коне впереди стаи гончих собак, и весь его гордый и надменный вид говорил, что с этим человеком нельзя не считаться.
Ей не доводилось разговаривать с ним, но она была уверена, что он невыносим и своенравен, а это просто убьет беспомощную Каролину.
Каролина была по характеру кротка и покладиста, и поэтому именно Эльфа, несмотря на то что была на два года моложе, была лидером и заводилой во всех их проказах и, если их наказывали, всегда защищала Каролину и брала на себя всю вину. И это, по мнению отца, было только справедливо, так как Эльфа обладала несравненно большим воображением, чем ее старшая сестра.
— Что мне… делать? Что… мне делать? — бормотала Каролина в перерывах между рыданиями, прижав к глазам и так уже совершенно мокрый от слез платок. — Я не могу выйти замуж за герцога!
Даже сейчас, заплаканная, с распухшим, покрасневшим носом и наполненными слезами голубыми глазами, она все равно была прекрасна.
— Должен быть выход, — задумчиво прошептала Эльфа.
Она по-прежнему стояла у окна, пристально вглядываясь в сад.
— У меня есть идея! — вдруг воскликнула она. Каролина не ответила, казалось, она просто утонула в своем кресле, из которого изредка поднимались только тонкие руки с платком, чтобы вытереть слезы.
Эльфа обернулась к сестре. Лицо ее светилось воодушевлением.
— Я нашла выход. Я вижу, что надо делать, так же отчетливо, как картину перед своими глазами. Я могу это сделать! Я знаю, что могу это сделать — бессвязно твердила она.
— Сделать… что? — грустно спросила Каролина.
— Спасти тебя! — воскликнула Эльфа.
— От… замужества с герцогом?
— Да, от замужества с герцогом.
— Как? Как? — спросила Каролина, боясь обрести надежду, чтобы вскоре не потерять ее. — Я знаю, что папа… даже слушать меня не захочет, а у Эдварда… сейчас… нет денег. Вчера… когда мы встречались, он сказал мне, что взял кредит в банке, чтобы купить двух последних лошадей.
— Даже если Эдвард возьмет в кредит миллион фунтов стерлингов, — заявила Эльфа, — это не спасет тебя от замужества с герцогом.
— Я знаю… Я знаю, но я не… хочу быть герцогиней Линчестер! Я хочу жить только с Эдвардом в его уютном доме, только с ним вдвоем.
Голос Каролины был почти не слышен, в то время как слезы ручьем бежали по ее щекам и падали на платье.
— Послушай. Послушай меня, Каролина.
Эльфа встала перед ней на колени и взяла ее руки в свои.
— Я придумала, как спасти тебя, Каролина, но ты должна будешь в точности выполнить то, что я тебе скажу. Ты обещаешь?
— Я обещаю сделать все, что может привести к моему замужеству с Эдвардом.
— Очень хорошо. А теперь послушай меня…
Герцог Сильваниус Линчестер наблюдал, как карета его соседа, герцога Норталертона, выезжала из ворот замка. Затем он пересек холл и направился в кабинет, где обычно занимался своими делами.
Это была удобная, прекрасно спланированная комната, в которой было весьма немного книг, но зато все стены были увешаны картинами с изображением лошадей, которые герцог велел перенести сюда со всего дома. В основном это были полотна Стаббса, Сарториуса и Херринга, собранные одним из его предков. Перевесив их в одно место, герцог считал, что одну комнату он уже привел в порядок, и был намерен добиться такого же совершенства и в остальных.
Герцог во всем искал гармонию, хотя сам не признавался себе в этом. Он любил, чтобы все вокруг него было доведено до совершенства и радовало глаз и сердце.
Его раздражало, в каком виде ему оставили Честер-хауз его отец и дед. Это было весьма впечатляющее строение, законченное в 1750 году, представляющее собой прекрасный образец архитектуры георгианской эпохи, что признавали все, кто его видел. — Второго герцога Линчестера интересовали в жизни только женщины и лошади, да еще, пожалуй, путешествия, что стоило семье потери весьма крупных сумм денег и некоторых великолепных картин из фамильной коллекции. Оставшиеся от них пустые места на стенах были
