большую часть работы делать самой, да еще ухаживать за цветами, украшать комнаты и, когда выпадала свободная минута, чинить простыни и наволочки.
К концу дня она настолько уставала, что моментально погружалась в сон, едва ее голова касалась подушки. Но иногда, утомившись особенно сильно, она лежала без сна и размышляла о том, что виконт в соседней спальне, вероятно, все еще думает о Ниобе и тоскует по ней. А может быть, он вспоминал других женщин, которых когда-то любил и которые любили его.
И только о своей жене — Джемма нисколько не сомневалась в этом — он не думал никогда в жизни.
Он хорошо к ней относился, делал все, что она просила, хвалил ее кулинарные таланты, однако она была уверена, что ему никогда не приходило в голову задуматься над реальным смыслом слова «жена» или увидеть в ней привлекательную женщину, как это сумел сделать Фредди.
— Я люблю его! Боже, как я люблю его! — шептала она в подушку.
Когда же ее сердце наполнялось тоской, а в голову закрадывались грустные мысли о том, что она никогда не будет значить для него больше, чем простая экономка, Джемма упрекала себя в неблагодарности. Он и так много сделал для нее. А главное — она могла видеть его каждый день, слышать его голос, заботиться о нем. И это уже было счастье.
Временами ей казалось, что ее мать находится где-то рядом, помогает и направляет свою дочь в ее трудной жизни. И кто знает, может, это именно мать побудила ее зайти в часовню со святым колодцем, да еще в тот момент, когда там находилась миссис Лудлоу.
Если бы в тот момент там не оказалось жены викария, Джемма не сомневалась, что она прошла бы прямо в открытую дверь, ведущую к конюшням, не обратив никакого внимания на мокрую дыру в полу, наполненную растениями. Мало ли в обветшавшем Приорате разных дыр?..
И теперь, глядя на лежащие на столе монеты, она сказала:
— Завтра кому-то придется поехать в Лондон за бутылками и флаконами. Нам казалось, что мы купили очень много, но после нынешнего наплыва посетителей кладовая заметно опустела.
— Я заметил, что почти все старались что-нибудь купить, — сказал виконт.
— Мне пришла в голову новая мысль, — сказала Джемма.
— Что же на этот раз?
— Одна из приехавших леди… по-моему, ты называл ее Бетти, поинтересовалась, сохранилась ли в Приорате та замечательная лаванда, какой он славился в прежние годы.
— Это была леди Каннингем, — объяснил виконт. — Я знаю ее с детских лет, она вышла замуж за нашего соседа и живет в девяти милях отсюда.
— Так что она имела в виду, говоря про лаванду?
— Наша лаванда всегда считалась необыкновенной, потому что обладала более стойким и сильным запахом, чем в других садах.
— Верно! Я ее видела! — воскликнула Джемма. — Хотя там все заросло сорняками, но все-таки большая часть того, что, по твоим словам, когда-то было плантацией трав, все еще сохранилась.
— Нам нужно посмотреть, что там смогут сделать наши старики, — предложил виконт. — Ведь теперь мы сможем заплатить им за любую работу, которую они для нас выполняют. Так что мы можем расширить поле деятельности.
— Если мы попросим наших старушек, вроде миссис Лэнг, у которой искусные руки, сшить нам полотняные мешочки, — добавила Джемма, — мы станем продавать лаванду. И можно будет делать, помимо этого, и другие ароматические смеси из цветочных лепестков.
— Меня ты назначишь продавцом? — с ехидцей поинтересовался виконт.
— Если ты можешь продавать воду, то сумеешь продать и другие вещи, — ответила Джемма. — Ведь ты видел сегодня, как все приехавшие жаждали купить что угодно, лишь бы увезти с собой какой-нибудь сувенир.
— Пожалуй, ты права, — ответил он с некоторой неохотой. — Вот только я не могу припомнить, был ли кто-либо из Окли когда-нибудь торговцем.
— Думаю, если ты пройдешься по вашему фамильному древу внимательно, все равно едва ли сможешь обнаружить предка, обедневшего до такой степени, как ты.
— Это верно, — грустно согласился виконт, затем добавил, уже веселее:
— Впрочем, сегодня я чувствую себя богатым, и все благодаря тебе, Джемма, и если Фредди не покажется в скором времени с бутылкой шампанского, то я сам открою ящик! Ведь должны же мы отпраздновать сегодняшнюю удачу!
— Я буду весьма признателен, если ты это сделаешь! — заявил появившийся в дверях Фредди. — Хоть я и считаю себя теперь мастерским плотником, но все же я только что наткнулся большим пальцем на гвоздь, когда открывал этот проклятый ящик, и теперь из ранки течет кровь!
— Тогда поскорее промой ее, — быстро сказала Джемма, — а я потом перевяжу.
— Да ничего страшного! — запротестовал Фредди.
Однако Джемма уже быстро вышла из комнаты и вскоре вернулась с чашей холодной воды и полоской чистой ткани.
Войдя в комнату, она обнаружила, что мужчины уже налили шампанское. Фредди повернулся к ней и поднял свой бокал.
— Я хочу выпить за одну очень серьезную маленькую деловую женщину, которую мы любим, которой восхищаемся! — торжественным тоном произнес он.
Слова были достаточно простыми, но в том, как он их произнес, Джемме почудилось что-то двусмысленное.
Она с тревогой перевела взгляд на виконта, однако ее беспокойство было напрасным. Он как раз наливал себе в это время второй бокал, бормоча при этом:
— Вот уж никогда бы не мог подумать, даже в бреду, что несколько стаканов воды могут принести столько денег!
— Ты был скептически настроен с самого начала, — заметил Фредди.
— Согласись, дружище, что с нашей стороны это был выстрел в темноту, — сказал виконт, — и, как я только что говорил Джемме, я первый из виконтов Окли, превратившийся в коммерсанта.
— Уверен, что не последний, — ответил Фредди. — Времена меняются. Те дни, когда каждый джентльмен был богат, прошли, и за это надо благодарить войну.
— Нам повезло, нам просто очень и очень повезло, — сказала Джемма. — Фредди, если ты собираешься завтра в Лондон за бутылками, захвати эти деньги, отдай вестоновскому портному и попроси, чтобы их разделили поровну между всеми кредиторами. Хорошо?
— Ты ведь знаешь, что я выполню все, о чем бы ты меня ни попросила, — сказал Фредди, — но вот только завтра воскресенье и у нас наверняка будет новый наплыв посетителей, так что мне все-таки разумнее остаться здесь еще на день и помочь вам.
— Ты так думаешь? — спросила Джемма. — А мне почему-то казалось, что воскресенье день отдыха и всем захочется побыть дома.
— Полагаю, что Тивертоны появятся почти наверняка, а вечером к ним приезжают гости, значит, они будут все здесь. Мать прислала мне записку, которую я прочел всего лишь пару минут назад — днем не было времени; в ней говорится, что если они не смогут приехать сегодня, то завтра уж будут у нас непременно.
— В таком случае ты, конечно же, должен быть здесь, — сказала Джемма, — и, вообще, какая я идиотка! Едва ли ты смог бы купить в воскресенье в Лондоне то, что нам требуется! Ведь там все закрыто.
— Давай поедем вместе в понедельник, Фредди, — предложил виконт.
Джемма метнула на Фредди встревоженный взгляд.
— Это невозможно! — поспешно ответил он.
— Почему? — удивился виконт.
— Ты не должен оставлять здесь Джемму одну.
Виконт слегка задумался, и Джемме показалось, что он крайне недоволен. Возможно, он собирался сказать, что она и сама со всем неплохо справится. Однако он согласился с приятелем:
