взад-вперед среди листьев водяных лилий и торчащих кулачками бутонов, которые вот-вот раскроются.
– Ах, как красиво, как красиво! – вслух произнесла Шенда. А затем про себя помолилась, чтобы граф ее не увидел и ей не пришлось бы оставить эти прелестные места. Почему-то ей при этом вспомнился незнакомый джентльмен, который помог освободить Руфуса из капкана. Он тогда поцеловал ее, но ей до сих пор не верилось, что это было на самом деле. Как могла она допустить, чтобы совершенно незнакомый мужчина поцеловал ее в губы? Она могла объяснить это только тем, что совершенно растерялась из-за беды, приключившейся с Руфусом, и из-за встречи с джентльменом, не походившим ни на кого из ее знакомых.
– Это, конечно, нехорошо, – шепотом призналась она самой себе. – Но вообще-то это было чудесно!
Но время шло, и опасаясь, как бы ее не увидели, Шенда заторопилась обратно в замок.
– Гости его сиятельства уже приехали! – объявила миссис Дэйвисон, впопыхах вбежав в комнату, где Шенда уже снова сидела за рукоделием.
– Красивые? – спросила она.
– Да еще какие! И разодеты по последней моде! Шляпки до того высокие, что еще чуть-чуть, и небо заденут.
Шенда рассмеялась. Переехав в замок, она обнаружила, что миссис Дэйвисон любит разглядывать номера дамского журнала, и действительно, они оказались, на ее взгляд, не только содержательными, но и забавными.
Карикатуры на высший свет были до того уморительные, что Шенда удивлялась, как это высмеянные Роландсоном, Крукшенком леди и джентльмены, тем более – принц Уэльский, не обижаются? Великосветских дам они изображали неимоверно тучными или наоборот тощими, как палки, потешались над модой носить полупрозрачные платья и нагромождать на шляпки целые снопы украшении. Постоянной, мишенью карикатуристов служили те, кто важничают и чванятся.
– Бог знает что они себе позволяют, эти рисовальщики, – говорила миссис Дэйвисон. – Но все равно смешно, ну просто умора!
Желая позабавить Шенду, она показала ей в библиотеке оригинальные сатирические гравюры.
– Покойный граф собирал их многие годы, – рассказывала миссис Дэйвисон. – Как появятся в книжной лавке на Сент-Джеймс-стриит, сразу оттиск идет сюда.
– Значит, его сиятельству они нравились?
– Очень даже нравились! А уж потом, как он занемог, они все равно продолжали приходить, заказ-то никто не отменял. Так что тут они все, и самые последние, сегодняшние, как говорится.
Из этих гравюр Шенда многое узнала о так называемом, высшем свете. Конечно, в рисунках было много уродства и преувеличения, но кое-что можно было почерпнуть из них, а также из книг, которые стояли в библиотеке и служили ей неисчерпаемым источником радости и удовольствия. Она и отцовские книги все перевезла с собой – ни за что на свете она бы на рассталась с ними.
Библиотека в замке была огромная. До недавнего времени ею заведовал специальный библиотекарь, который теперь состарился и отошел от дел. В соответствии с волей владельцев он приобретал все интересные книги, как только те выходили из печати. И вот теперь для Шенды они были как ключи в рай – уходя из библиотечной комнаты, она всегда уносила с собой полдюжины книг. И, выполнив порученную работу, погружалась в чтение. Книги переносили ее в незнакомый мир и продолжали ее образование, приостановленное со смертью отца. У Шенды в жизни было два наставника: старая деревенская учительница, бывшая раньше гувернанткой в высшем свете, и конечно отец.
Учиться Шенда была всегда рада, ей казалось, что в сутках не хватает часов, чтобы усвоить все знания. Они составляли одно с тем волшебным миром, который обступал ее в лесу. И каждая прочитанная книга из графской библиотеки открывала перед Шендой новые: неисследованные, неведомые просторы.
– Ну, вот. Мало в доме работы, еще прибавится! – в сердцах сказала Шенде миссис Дэйвисон.
– А что случилось? – спросила Шенда.
– Леди Граттон изволила приехать без горничной! Что-то с ней случилось, мне сказали, перед самым отъездом ее милости сюда. – Миссис Дэйвисон вздохнула. – А значит, у меня будет одной работницей меньше, потому что Рози придется обслуживать ее милость, а уж я-то знаю этих знатных дам, им надо, чтобы все подносили и уносили круглые сутки!
Раздосадованная миссис Дэйвисон шумно удалилась, оставив Шенду в одиночестве. Та тоскливо посмотрела вслед домоправительнице. Она, конечно, понимала, что со своим желанием поближе рассмотреть светских красавиц, гостящих у его сиятельства, ей следует сидеть и помалкивать. Для нее важно никому не показываться на глаза, и не видать ей ни этих прекрасных дам, ни самого графа.
– Я должна быть очень-очень осторожной! – напомнила она себе.
Слова эти она произнесла вслух, и при звуке ее голоса Руфус спрыгнул с соседнего кресла и положил лапку ей на колени.
– Я должна быть очень осторожной, – повторила ему Шенда. – И ты тоже. Еслиты залаешь, и его сиятельство услышит он может сказать, что собаки в доме ему не нужны. И тебя выселят в конюшню!
А так как об этом Шенда и думать не могла без ужаса, она тут же схватила песика на руки и крепко прижала к груди.
– Мало того, – прошептала она ему, – нас с тобой вообще могут отсюда выгнать, а этого допустить никак нельзя! – Она поцеловала его шелковистую головку. – Нам здесь хорошо. Ты накормлен и напоен, и я тоже, и нам надо быть паиньками и держаться очень незаметно!
Глава 4
Граф с хозяйского места любовался столом, накрытым в Большой Обеденной зале. Когда-то, мальчиком, он наблюдал такую же картину с высоты музыкантских хоров. Он украдкой поднимался туда по винтовой лестнице и смотрел сквозь щели в дубовых панелях на роскошные обеды, которые давали его отец с матерью. Отец, сидящий во главе стола, в кресле с резными фамильными гербами, казался ему королем. Мать, с блестящей диадемой в волосах и в бриллиантовом колье на шее, приходила в детскую перед
