закатных лучах солнца.
Роксана повернулась к графу, и тот спросил:
— Нравится ли тебе здесь, моя милая?
— Здесь так красиво! Разве может еще где-нибудь на свете существовать другое место, которое бы так подходило для нашей любви!
— Нигде и никогда! — взволнованно воскликнул граф. — Я так люблю тебя, моя любимая, что у меня просто не хватает слов, чтобы выразить это! Поэтому я постараюсь доказать тебе свою любовь по-другому, так, как я делал это раньше!
Он привлек ее к себе, и, отвечая на его горячие, страстные поцелуи, Роксана думала, что теперь его поцелуи стали еще более восхитительными, чем раньше, потому что теперь она была его женой, и они оба знали, что ничто на свете, никакие силы не смогут их разделить.
— Я люблю тебя, — попыталась она сказать, но граф был прав, им не нужны были сейчас слова.
Потому что в них самих сейчас звенела и пела любовь, в соприкосновении их тел, в их мыслях и их сердцах.
Ее магия чувствовалась в аромате цветов, в красоте этого маленького дома, в самом острове; она окутывала их своим плащом, защищая их и соединяя друг с другом навсегда.
Все это было так божественно прекрасно, что, когда граф поднял голову, оторвавшись на миг от ее губ, Роксана пробормотала что-то вроде протеста, так как и на секунду не хотела отказываться от того восторга, который он дарил ей своими поцелуями.
Но, не слушая ее протеста, граф выпустил Роксану из объятий, взял за левую руку, затем достал золотое обручальное кольцо из нагрудного кармана. Он поцеловал его, затем тихо и торжественно произнес:
— Этим кольцом я беру тебя в жены и клянусь, что буду любить и почитать тебя, моя любимая жена, вечно.
Он надел кольцо на палец и поцеловал ей руку.
А когда слезы невыразимого счастья хлынули из ее глаз, он поднял ее на руки и понес в спальню, снимая по дороге венок из цветов и фату.
Там он опустил ее и несколько мгновений смотрел на свою жену, затем бережным движением вынул шпильки из ее волос, так что они густой шелковой волной упали ей на плечи.
Девушка стояла молча, дрожа от волнения, которого она еще никогда не испытывала прежде, когда он вновь обнял ее. Теперь в его объятиях уже была не только нежность и преклонение, в них была страсть любящего мужчины, и Роксана, почувствовав это, ощутила, как ее подхватывает и уносит волна незнакомого ей прежде восторга.
— Ты моя, — прошептал он чуть слышно. — Моя навсегда! Моя восхитительная, обожаемая, чудная жена. Скажи мне, что ты любишь меня тоже!
Его губы были совсем близко от ее губ, он обжигал ее своим горячим дыханием, у нее захватило дух, и она прошептала прерывающимся голосом:
— Я люблю тебя… мой великолепный муж… ведь мы с тобой… влюбленные в раю!
