– Вы спрашиваете у меня, что я имею в виду? – произнесла Пурвис. – Я вам скажу. Посмотрите только, что он вытворяет. А леди Клементина, несмотря на это, готова отдать за него свою жизнь. Она только о нем и думает. О нем и о доме, потому что этот дом – его. И даже если все кругом полетит в тартарары, ее это будет мало волновать, лишь бы только, у ее сыночка все было в порядке. А что, скажите на милость, она за это получает? Больше пинков, чем благодарности. Скажу вам по секрету, я как-то слышала, как жестоко он разговаривает с ней, знаете, таким мерзким саркастическим тоном, который ранит сердце пострашнее, чем острый нож. Какую-нибудь другую женщину это бы сломало, но ее милость его еще и защищает. Может, она и старая, но в ней сил еще много. А когда он уезжает, для нее это просто испытание! Я сама видела, как она часами лежит, не произнося ни слова, и мрачно глядит в потолок.
Но как-то раз, она все же обратилась ко мне. «Пурвис, – сказала она, – никогда никого не люби всем сердцем и душой. Если так полюбишь – то пропадешь». А когда я спросила ее, что она имеет в виду, она, конечно же, не сказала. Но я прекрасно поняла, о ком она говорила – о сэре Роберте! Мужчины все одинаковы! Возьмут то, что им отдадут, и даже спасибо за это не скажут.
– Но мне кажется, что сэр Роберт любит свою мать, – попыталась возразить Сильвия, чувствуя необходимость хоть что-то сказать в защиту своего хозяина.
Пурвис хмыкнула, затем, повернув голову, через плечо посмотрела на Люси, увлеченно игравшую на полу, и, понизив голос, сказала:
– Иногда, мисс Уэйс, мне кажется, что он ненавидит ее.
– Ненавидит? – испуганно переспросила Сильвия. Пурвис кивнула.
– Именно так. И если хотите знать, за этим что-то кроется. Есть что-то такое, что он скрывает от нее. Он боится, что ей станет что-то известно. Но я обязательно докопаюсь до истины и выведу его на чистую воду. Я покажу ему, как насмехаться над ее светлостью и надо мной, коли на то пошло.
– О мисс Пурвис! Вы, наверное, преувеличиваете! – воскликнула Сильвия.
Ей стало просто невмоготу слушать дальше ее зловещий шипящий шепот,– видеть горящие от негодования глаза и напряженные тонкие губы. Все, о чем она говорила, было, конечно же, сущей чепухой, но Сильвия почувствовала, что эта женщина может навредить сэру Роберту и причинить ему боль.
– Это мы еще поглядим, мисс, – сказала Пурвис. – Помните поговорку о тех, кто смеется последним?
И она снова взялась за свое шитье.
– Вы не любите сэра Роберта? – не удержавшись, спросила Сильвия.
Пурвис подняла на нее глаза. Казалось, она не собирается отвечать на этот вопрос. Но…
– Если вы хотите знать правду, я его просто ненавижу, вот так-то! Терпеть не могу его высокомерие и сарказм.
Сильвия поняла, что больше говорить не о чем. Теперь она уже жалела, что так долго задержалась здесь. Казалось, что отрицательная энергия, исходящая от Пурвис, заполнила все вокруг, и от этого девушка почувствовала себя беспокойно и тревожно. Непривычным для себя голосом, в котором звучали повелительные нотки, она велела Люси сложить пуговицы в коробку и повела ее вниз.
В детской, забравшись на диван с ногами, сидела Ромола и читала роман.
– Где ты была? Я нигде не могла тебя найти.
– Люси убежала на верхний этаж, в комнату мисс Пурвис, – объяснила Сильвия. – Тебе что-то было нужно?
– Ничего такого, – ответила Ромола и тут же, как бы невзначай добавила: – Леди Клементина просила меня спуститься к ней в четыре часа.
– Леди Клементина? – удивилась Сильвия. – А чего она хочет?
– Не имею понятия. Я просто получила записку, в которой она написала, что хотела бы попить со мною чаю.
Сильвия застыла от ужаса.
– Я знаю, что это значит, – пролепетала она. – Наверное, она что-то узнала.
– Какая же ты все-таки трусиха, – презрительно произнесла Ромола. – Да она просто хочет приятно провести время в компании со мной.
– Но это так непривычно, а потом, почему именно сегодня?
– Да не волнуйся ты так! – раздраженно бросила Ромола. – Придет время, все выяснится. А я вот ее совсем не боюсь.
– Я тоже, – неуверенным голосом произнесла Сильвия, но Ромола только рассмеялась, услышав это.
В детской, во время чаепития с Люси, Сильвия все время боялась ответить невпопад. Она напряженно думала о том, что леди Клементина собиралась сказать Ромоле, а также пыталась понять, почему ее сестру вдруг удостоили таким вниманием.
Сильвии казалось, что за последние несколько недель те опасности, которые могли поджидать ее в этом доме, не уменьшились, а, наоборот, увеличились. Присутствие Ромолы сделало ее нервной и озабоченной. Она никогда не была уверена в том, как поведет себя ее сестра в следующую минуту, что она скажет, что выкинет. Это беспокойство, которое то и дело перерастало в страх, омрачало даже радость от предстоящей возможности снова увидеть сэра Роберта.
Время текло медленно. И вот, наконец, когда пришла Этель, чтобы убирать со стола, за окном послышались звуки подъезжающих экипажей.
– Это папа! Я знаю, это он! – закричала Люси, подбегая к окну и выглядывая в него.
И в самом деле, большое количество карет остановилось на подъездной площадке перед парадным крыльцом. Не дожидаясь разрешения, девочка радостно вскрикнула и бросилась бежать через всю комнату.
