случае он вряд ли застал бы кого-нибудь из них дома.
Скорее всего они уже отправились за своими дамами в разные концы Лондона, и перехватить их совершенно нереально.
Маркиз ехал в самом мрачном расположении духа, чуть ли не физически ощущая пустое место рядом с собой, там, где должна была сидеть Потти.
Как он и ожидал, через пятьдесят четыре минуты фаэтон приблизился к свежевыкрашенным и позолоченным воротам Квинз Ху.
Две черно-белые, в тон особняку, привратницкие будки тоже сияли как новенькие.
По дороге сюда он представлял, как ахала бы от радости Потти, впервые увидев новый дом.
Она была достаточно умна, чтобы понимать: маркиз в отличие от прочих мужчин любит, когда хвалят не столько его самого, сколько его достояния или достижения.
Несомненно, она бы хлопала в прелестные ладошки и не переставая восторгалась великолепием черно-белого особняка.
А маркиз с удовлетворением сознавал бы, что заслуживает каждого вздоха, каждого эпитета, которыми Лотти награждала бы его талант отыскивать все самое лучшее, уникальное в своем роде.
Он не мог не признать, что и сам гордится своим приобретением, и был совершенно уверен: его друзья, впервые увидев Квинз Ху, потеряют дар речи от изумления.
Черные балки были перекрашены, в ромбовидных оконных переплетах сверкали новые стекла, а восемь нанятых Гарри садовников сотворили чудо, превратив неухоженные джунгли в великолепный сад.
Зеленели аккуратно подстриженные газоны, цвели кусты, за ними благоухали лиловая и белая сирень и золотистый ракитник.
Не сад — сказка!
Маркиз подошел к двери точно в срок, названный мистером Каннингемом Гарри Дальтону.
Как и предполагал Иглзклиф, управляющий ждал его у свежевыкрашенной парадной двери на верхней ступеньке лестницы, покрытой красным ковром.
Два конюха, сидевших позади маркиза, торопливо приняли поводья.
Новый владелец Квинз Ху медленно и с достоинством, граничившим с надменностью, направился по ковровой дорожке к Гарри.
— Добрый день, милорд!
— Добрый день, Дальтон, — ответил маркиз. — Все ли готово к прибытию моих гостей?
— Надеюсь, я не забыл ни одного из ваших распоряжений, милорд, — сказал Гарри. — Фортепьяно привезли вчера.
— Надеюсь, так оно и есть, — заметил маркиз таким тоном, словно искал, к чему придраться.
Он прошел в вестибюль, где его дожидались дворецкий и четверо лакеев.
Так как маркиз их раньше не видел, Гарри немного нервничал, представляя их ему.
— Это Джарвис, милорд. Он служил графу Халлудо самой его смерти.
Дворецкий, респектабельный мужчина средних лет, вежливо поклонился Иглзклифу.
Маркиз кивнул и направился в гостиную, отметив про себя, что комната со вкусом украшена благоухающими цветами.
Затем он обернулся к Гарри:
— Распорядитесь установить после обеда игорные стопы в конце комнаты. Не забудьте также про свежие карточные колоды, которые были высланы сюда на прошлой неделе.
— Я получил их, милорд, — подтвердил Гарри.
Маркиз прошел по коридору в библиотеку, выглядевшую совсем не так, как до ремонта.
Теперь полки, доходившие до самого потолка, были уставлены фолиантами в кожаных переплетах с золотым тиснением.
Обтрепанные шторы сменились золотой парчой, а когда-то отсыревший и протекавший потолок был воссоздан по первоначальному архитектурному замыслу.
Гарри нашел старые чертежи случайно.
Они оказались в морском сундучке его отца, на который он наткнулся, перебирая вещи для переезда в Дауэр-Хаус.
Разобравшись в своей находке, Гарри понял, что именно чертежей ему не хватало для придания дому того очарования, которое было в нем изначально.
Он присматривал за работами, объяснял, ободрял и всеми способами помогал воссоздать из хаоса былое великолепие, стоявшее у него перед глазами.
И теперь Гарри окончательно уверился, что результат этих усилий понравится любому, даже Иглзклифу.
Однако маркиз не стал хвалить его. Он лишь спокойно произнес:
— Мне нравится эта комната. Сомневаюсь, чтобы кто-то из моих гостей оказался страстным книголюбом, поэтому оставлю ее за собой.
Дворецкий, следовавший за Иглзкпифом и Гарри на почтительном расстоянии, приблизился к ним со словами:
— Милорд, мистер Дальтон предполагал, что именно таковым будет ваше желание, и распорядился поставить в углу поднос для вина. Разрешите налить вам бокал шампанского?
— Благодарю. — ответил маркиз. Джарвис поспешил за вином.
— Если я пока не нужен вам, милорд, — сказал между тем Гарри, — разрешите удалиться. Мне нужно еще за многим проследить.
— Вы установили сцену так, как я просил?
— Конечно, — молвил Гарри, — и я надеюсь, милорд, что вы останетесь довольны результатом.
— Тогда не стану вас задерживать, Дальтон. Гарри заставил себя изобразить вежливый поклон и исчез.
Он шел по коридору, чувствуя, как в нем закипает ненависть к Иглзклифу.
Ну что стоило этому напыщенному маркизу сказать хотя бы пару слов благодарности!
Гарри прекрасно понимал, что творит чудеса в своей непростой работе.
«Никто бы не смог сделать так много за столь малое время», — злился он.
А затем рассмеялся, осознав, что требует благодарности всего лишь за добросовестное выполнение своей работы.
«Если он получит от этого столько же удовольствия, сколько я, — решил Гарри, — значит, ему повезло».
Откровенно говоря, молодой человек с просветленной душой наблюдал, как его фамильный дом восстает из руин, превращаясь в произведение искусства.
«Беда в том, — думал он, подходя к банкетному залу, — что все это великолепие пропадет зря. Ведь оно досталось человеку, развращенному своим немыслимым богатством, и кучке невежественных девиц, способных оценить только блеск драгоценностей, повешенных им на шею любвеобильными поклонниками».
Но, войдя в банкетный зал и увидев, как безвкусно расставлены цветы, принесенные садовниками, он вновь увлеченно занялся своей работой и позабыл на время о личных обидах и неприятностях.
Весь день Антея упражнялась на спинете, перевезенном в Дауэр-Хаус из Квинз Ху.
Инструмент принадлежал еще ее бабушке.
Он прекрасно вписался в интерьер, но играть на нем было весьма затруднительно.
Антея не переставала мечтать о настоящем фортепьяно, таком, о каких лишь читала.
Неужели когда-нибудь она сможет позволить себе столь замечательное приобретение?
Ей так хотелось ощутить под пальцами клавиши современного инструмента!
У мистера Мелдозио было фортепьяно десятилетней давности.
Он объяснил девушке, как далеко ушла вперед техника, насколько в нынешних моделях улучшилась конструкция и стал богаче звук.
Мистер Мелдозио всегда разрешал Антее музицировать, когда у нее выдавалась свободная минутка.
Он и сам играл ей и, хотя девушка вряд ли это осознавала, относился к ней словно к одной из своих
