«Несколько месяцев назад, – подумала Фенела, – она бы залилась слезами из-за того, что ее так отчитали. За последнее время My определенно приобрела некоторую уверенность в себе».
Она была рада этим переменам в своей младшей сестре, но в то же время это вызывало в ней странное чувство утраты. My всегда держалась за нее, льнула к ней нервно и отчаянно, вследствие чего у Фенелы было чувство, что ее младшая сестра никогда не сможет обходиться без нее.
В настоящее время My как раз пыталась стать более самостоятельной, и хотя Фенела была рада этому, она не могла избавиться от сожаления, что в этом случае ее собственное одиночество только усилится.
Она положила раскатанное тесто поверх слоя фруктов на подготовленном блюде и только собралась нарезать пирог ножом, как вдруг услышала шаги в коридоре. По неловкой походке приближающегося человека, о которой свидетельствовали доносившиеся до нее неритмичные звуки, Фенела сразу поняла, кто через мгновение войдет в эту комнату.
– Доброе утро, Ник, – приветствовала она своего мужа, появившегося в дверях. – Ты появился неожиданно.
– Вчера я не смог выбраться, – ответил Николас. – Весь день, начиная с самого утра и до поздней ночи, я провел на аэродроме. Вчера где-то около десяти часов пытался дозвониться до тебя, но никто не подходил к аппарату.
– Кто-то говорил вчера, что ему почудился телефонный звонок, – проговорила Фенела, – но у нас теперь здорово шумит новый радиоприемник. Ты ведь сам привез его Саймону, поэтому винить в происшедшем тебе следует только себя. Между прочим, Саймон прямо-таки в восторге от приемника.
– Рад слышать это.
Фенела пронесла блюдо с пирогом через кухню и поставила его затем в духовой шкаф.
– Ты знаешь, для меня это странно, – проговорила она. – Я никогда бы не поверила в то, что Саймон может с таким спокойствием воспринять случившееся с ним несчастье.
– Ты имеешь в виду его спокойное отношение к своей слепоте? – уточнил Николас.
– Спокойствие – это не то слово, – сказала Фенела, с легким стуком закрывая дверцу духовки. – Я полагаю, что к его нынешнему поведению больше подошло бы слово «мужество», а может быть, и что-то большее. Я бы сказала, – продолжала Фенела, – что это особый тип сверхщепетильного мужества, которое заставляет его вести себя сейчас так, чтобы ни единый человек не мог испытывать к нему чувства жалости. Он даже превращает свою беспомощность в предмет для шуток.
– Ну, твой отец никогда не страдал от недостатка смелости.
– Нет, правда; все-таки раньше его никогда особо не беспокоило то, что о нем могут подумать люди; он всегда делал исключительно то, что сам считал нужным. А вот теперь я могу легко догадаться, о чем он думает, – он все время боится, что его слепота вызывает у людей замешательство, и поэтому он пытается облегчить им общение с собой.
– У меня есть кое-какие новости о другом члене твоей семьи, – волнуясь, проговорил Ник.
– О Реймонде? – быстро спросила Фенела; у нее в голове моментально мелькнула мысль о том, что ее брат в опасности или ранен.
– Да нет, у меня хорошие новости, но не о Реймонде, – ответил Николас. – Вот, взгляни на это.
Он вытащил из своего кармана номер газеты «Дейли скетч». Заголовок на первой полосе гласил:
УЦЕЛЕВШИЕ С ТОРПЕДИРОВАННОГО И ЗАТОНУВШЕГО КОРАБЛЯ НАХОДЯТСЯ В БЕЗОПАСНОСТИ В ОДНОМ ИЗ ПОРТОВ НА ВОСТОЧНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ АНГЛИИ.
Николас указал пальцем место немного ниже заголовка и затем прочел:
– «Среди тех, кто уцелел, проведя в море в шлюпке шесть суток, были: Кей Прентис, кинозвезда Голливуда и дочь знаменитого художника Саймона Прентиса».
– Кей! – воскликнула Фенела. – Так она дома! Ах, как бы нам сейчас же связаться с ней?
Николас перевернул газетную страницу и показал Фенеле то место на последней странице, где было приведено окончание этой заметки.
– Вот, смотри, – проговорил он. – «Мисс Кей Прентис, у которой мы прошлым вечером взяли интервью в отеле «Савой», отметила героизм моряков, которые управляли кораблем, и сказала…»
Фенела отложила газету в сторону.
– Так Кей в «Савое». Ах, давай позвоним туда. Правда, не знаю, может быть, она уже вернулась домой. Какой ужас она, наверное, испытала, когда в их корабль попала торпеда!
– Так я позвоню ей от твоего имени? – спросил Николас.
– Да, пожалуйста, – ответила Фенела. – А я немедленно сообщу эту новость отцу и My.
Она взяла газету и выбежала из комнаты, не дожидаясь своего мужа, который не мог передвигаться так быстро.
Саймон, так же как и My, пришел в волнение. Когда наконец они дозвонились до Кей в отеле «Савой», то всей семьей собрались у телефона, и каждый в нетерпении ждал своей очереди, чтобы поговорить с ней.
– Почему же ты не дала нам знать, что собираешься вернуться домой? – спросила Фенела.
– Это длинная история, – ответила Кей, – но когда увижусь с вами, то обязательно обо всем расскажу. Могу я приехать и остановиться у вас?
– Ну конечно же. А когда ты приедешь, сегодня?
– Нет, я приеду завтра, – пообещала Кей. – Сначала мне необходимо приобрести хоть что-нибудь из одежды. Я прибыла в Англию в одной ночной сорочке, да еще у меня уцелели пара брюк и шуба. Это все, что мне удалось прихватить до того, как нам пришлось покинуть корабль.
