медитация, погружение в себя? Вот только ниточек оказалось много, а не одна, как я думала. Очень много. Какую же выбрать? Какая из них позволит общаться мысленно? Недолго думая, я выбрала ту, что тянулась к голове Шона, если не угадала, выберу другую, вон их сколько.
Когда я мысленно прикоснулась к выбранной нити, он чуть вздрогнул.
— Что ты делаешь?
А я знаю, что я делаю? Что-то делаю, вот если получится, тогда и узнаю.
Осторожно посылаю мысль по этой ниточке.
«Шон, ты меня слышишь?»
Он посмотрел на меня удивленно и медленно ответил:
— Слышу, — ответил телохранитель медленно. Бросил короткий взгляд на соседей, которые старательно притворялись спящими, прислушиваясь к каждому слову (меня боятся, ага), и повторил мысленно: «Слышу. Как ты это сделала?»
«Ну, ты же, все-таки, мой птенец», — отвечаю уклончиво. На самом деле просто не знаю, как. То есть, понятное дело, что я это могу, но меня никогда специально не учили, как налаживать связь со своим птенцом, во-первых, родители считали, что еще рано, я все равно еще маленькая для такой ответственности. А во-вторых, и что важней, папа сказал, что такие вещи я должна научиться делать сама, вроде, как традиция такая. Вот, научилась.
«Давай поговорим», — предлагаю.
«Ну, давай», — согласился Шон. Наверное, догадался, что я от него не отстану. Правильно догадался!
«Мне, все-таки, интересно, почему ты согласился стать вампиром. Расскажи, а?»
«Я ведь уже говорил, — он улыбнулся и почесал меня за ухом. — Из любопытства. Да и уговаривали вы меня очень убедительно».
«Шон, ты мне что, не доверяешь, да? — обиделась я. — Я ведь не совсем глупая, вижу, что ты обманываешь. Ну, расскажи, пожалуйста, я, честно, никому не скажу».
«Ладно, это на самом деле никакая не тайна. Просто не люблю об этом говорить», — Шон задумчиво провел рукой по моей спине, мур, теперь понимаю, почему кошки так любят, чтобы их гладили, затем щелкнул пальцами по кончику усика. Ощущения были странными, у меня почему-то загудело в левом ухе.
«Еще недавно у меня был напарник, — заговорил он вдруг после недолгого „мысленного“ молчания. — Мы работали вместе почти десять лет, он старше меня, и был не только напарником, но и учителем. Год назад у нас был довольно сложный контракт… профессия телохранителя, вообще-то, довольно рискованная, мы все прекрасно понимаем, на что идем. Телохранители нередко гибнут, защищая нанимателя, но не реже и получают серьезные травмы», — Шон опять замолчал, а я, движимая любопытством и желанием получше разобраться в его мотивах, чуть-чуть отпустила свою эмпатию. Тут как раз и физический контакт поможет.
Шон с грустью вспоминал близкого человека, видимо, друга, и, судя по ощущениям, вполне живого. Значит, он не умер, а получил ту самую травму, о которой говорил телохранитель. Еще… Шон пытался подобрать слова, чтобы объяснить мне понятней свои мотивы.
«После того, что случилось с твоим напарником, ты задумался о том, что с тобой тоже может такое случиться?»
«Нет, — Шон отрицательно качнул головой, — то есть, не совсем так. Задумался, конечно. У нас в гильдии, видишь ли, есть Дом ветеранов — место, где телохранители, потерявшие дееспособность на службе, могут жить на обеспечении гильдии. Все состоящие в ней на это отчисляют часть своих гонораров. Я часто за этот год навещал там своего напарника, так что… насмотрелся. Но дело в том, что я с самого начала, выбирая эту профессию, знал, чем рискую, и в гильдию вступил как раз для того, чтобы, в случае чего, не оставаться безработным инвалидом, а иметь хоть какие-то гарантии. Так что задумывался, но вряд ли это могло бы стать мотивом для обращения в вампира. Скорее, еще один факт в копилку, немаловажный, согласен».
«Так какая же тогда основная причина?» — я была уже готова подпрыгивать от нетерпения и любопытства. А Шон, как специально, опять замолчал. Аккуратно опять «прислушиваюсь» к его чувствам и поняла, что телохранителя самого смущает то, что он собирается сказать. С ума сойти, Шон стесняется сказать о своих мотивах! Я чуть не подпрыгнула на месте от такого открытия, но вместо этого притихла, сделав вид, что ничего не поняла, и принялась терпеливо ждать.
«Я подумал, что рано или поздно тоже смогу обратить человека в вампира, а вы… то есть, уже мы, способны регенерировать серьезные повреждения организма, даже потерянные конечности».
Я только растерянно моргнула на это. В жизни бы не догадалась.
«Я обязан этому человеку жизнью, не говоря уж о том, что он мой единственный друг», — словно оправдываясь, добавил Шон.
Это же он о своем напарнике говорит. Ну, и зачем меня пытается обмануть?
«Шон, ты что, стесняешься своей привязанности к человеку, который тебя всему научил? Ты же просто хочешь ему помочь!»
«Хочу, — он улыбнулся как-то виновато, — Рейн стал для меня кем-то вроде семьи. Поскольку как раз с настоящей семьей отношения не сложились давно и прочно. Но я ему, действительно, обязан и, если есть хоть малый шанс помочь, постараюсь его использовать».
Чувствую себя виноватой, вроде бы, и не хотела, чтобы так получилось, а все равно, выходит невольный обман.
«Шон… понимаешь, ты, может быть, не сможешь обратить своего друга. Для нас не каждый человек подходит, и он может оказаться не подходящим в качестве твоего птенца…» — виновато заглядываю в глаза.
«Но есть шанс и на обратное, ведь так? Там посмотрим, в существовании вампира и без того достаточно плюсов, по крайней мере, мне не грозит близкая старость», — философски вздохнул Шон.
«Угу, — я подбадривающе боднула его лбом в подбородок. — Познакомишь меня со своим напарником?»
«Куда я денусь, познакомлю, когда вернемся. Мы ведь теперь, как я понимаю, надолго связаны?»
«Еще как, мы теперь навсегда связаны!»
«Это еще почему?»
«Ну… ведь ты мой птенец», — я сообразила, что ляпнула лишнее, и попыталась придумать подходящую отговорку.
— Что-то ты темнишь, — пробормотал Шон вслух. — Даша?
К счастью, придумывать более правдоподобную отговорку мне не пришлось. С шумом открылась дверь камеры, за которой оказались двое стражников и герцог.
— Выходите, узники, — с сарказмом сказал он.
Ну, вот, нас, похоже, теперь еще и, как маленьких, отчитывать будут.
