следственные кабинеты, а количество их было ограниченным. Каждый из посетителей стремился как можно быстрее получить требование на выдачу клиента. Заполнив его, можно было занять следственный кабинет.
Перспектива стоять каждый день по два-три часа на холоде меня не устраивала, поэтому я прибегнул к секретному ходу. Я просто стал собирать старые требования, выписанные несколько дней назад, и, подгоняя каждое из них под соответствующий дежурный наряд, делал вид, что заполняю его, и одним из первых получал кабинет. Немного позже оперативная часть «пошла нам навстречу». Мне выделили постоянный кабинет, который, вероятно, был оборудован подслушивающим устройством. Теперь я спокойно приходил в тюрьму и сразу, без очереди, вызывал Солоника.
То, что нас подслушивали и, как выяснилось потом, записывали на видео, не было тайной ни для меня, ни для клиента, поэтому никаких секретных разговоров мы не вели. Но где-то в середине следствия оперативники или следователи, а может, и те и другие, подложили нам свинью. В одной из газет напечатали большой материал о Солонике, что он, убив несколько криминальных авторитетов и воров в законе, сидит сейчас в следственном изоляторе «Матросская Тишина» на спецблоке. Вот вам, мол, информация, вот адрес – приходите, пожалуйста, присылайте своих людей и расправляйтесь с ним… Конечно, увидев эту публикацию, я был в шоке. Что же делать? Показывать газету Солонику или нет? Посовещавшись с его женой, мы решили показать киллеру статью. Пускай знает, что ему грозит.
Прочитав статью, Солоник был взбешен.
– Нужно разыскать этого журналиста и разобраться с ним!
– Погоди, – остановил его я, – при чем тут журналист? Видно же, что материал «слили» следователи или оперативники. И вообще не факт, что такой журналист существует. Это может быть вымышленное лицо. Нам надо выбрать способ обезопасить тебя.
Солоник задумался.
– Хорошо, – проговорил он. – Завтра обсудим. А сейчас я должен подумать.
На следующий день, когда я снова пришел к нему, он был уже спокоен.
– Тут такая ситуация, – сказал он. – Надо мной сидит Якутенок, вор в законе. Я с ним давно контачу – кое-какими деньгами помогал, в общак засылал…
– Каким же образом? – поинтересовался я.
– Да очень просто – с помощью «дороги».
«Дорогой» на тюремном жаргоне называлась веревка, с помощью которой из камеры в камеру пересылаются записки.
Далее Солоник рассказал, что списался с Якутенком и тот посоветовал ему через адвоката выйти на нескольких влиятельных московских воров в законе и объяснить им, что эта статья – ментовская подстава и никакого отношения к убийствам авторитетов Солоник не имеет.
На следующий день он придвинулся ко мне и, быстрым движением сунув в карман тоненькую трубочку, прошептал:
– Когда из СИЗО выйдите, посмотрите!
Покинув следственный изолятор и сев в машину, я достал из кармана аккуратно скатанный в трубочку, запечатанный в полиэтилен листочек бумаги. Сверху были написаны номер телефона и имя. По словам Солоника, я должен был позвонить по этому телефону и передать записку человеку, имя которого только что прочел. Записка, как сказал клиент, пришла от Якутенка. Этот человек поможет мне установить контакт с ворами в законе.
Вечером того же дня я проинформировал по указанному номеру телефона, что у меня есть записка от одного человека, который сейчас находится в «Матросской Тишине».
– А с кем я разговариваю? – спросил собеседник.
Я представился.
– Все понятно… Можете подъехать на Октябрьское Поле? Давайте встретимся у метро. Вы на какой машине?
Минут через сорок я был у метро «Октябрьское Поле». Остановив машину, стал ждать. Прошло уже десять минут после назначенного времени, но человека не было. Я начал уже думать – а вдруг это какая-то подстава и сейчас ко мне подойдут милиционеры? А собственно, что они могут мне предъявить? Ничего. Что в записке – я не знаю, не читал, она запечатана…
Неожиданно в стекло машины кто-то постучал. Я поднял голову. Рядом стоял парень высокого роста. Наклонившись, он спросил, не его ли я жду.
– А вы кто? – спросил я.
– Я – Егор. Мы с вами по телефону говорили.
Я протянул парню записку. Повертев ее в руках, он спросил:
– Что я должен делать?
– Прочитайте записку. Там все написано.
– Как мне с вами связаться?
Я продиктовал парню номер пейджера.
– Хорошо, позвоню через пару дней… Сам я ничего не решаю. Со старшими переговорю.
Через два дня Егор перезвонил мне.
– На старом месте, в десять, сможете? – спросил он.
– Конечно, буду!
В десять я был на месте. Егор, подойдя к моей машине, оглянулся по сторонам и протянул мне листок.
– Короче, – сказал Егор, – когда будете встречаться, скажите – от Якутенка. Мол, Якутенок просил. А дальше они сами все вам скажут. Люди серьезные, им все решать. Мое дело – только организовать встречи.
Когда Егор ушел, я развернул записку. Рядом с номерами телефонов были написаны только имена. Но они мне ничего не говорили. Потом я узнал, что названы связные-порученцы, с которыми я и должен был вначале связаться. «Ну что же, – подумал, – нужно выполнять задание клиента!»
В тот же вечер я сделал первый звонок. Трубку долго не снимали. Наконец услышал женский голос:
– Слушаю!
По шуму и громкой музыке, доносящимся из трубки, я понял, что позвонил в кафе или ресторан.
– Мне бы Леху…
– Какого Леху? – грубо переспросила женщина.
– Сами знаете какого, – уверенным голосом ответил я, хотя даже фамилии его не знал.
– Хорошо, минуточку…
Минут через пять басовитый мужской голос произнес:
– Слушаю!
– Мне бы Леху, – повторил я.
– Ну, я Леха. А кто говорит?
– Это от Якутенка звонят. Я хотел…
Но собеседник оборвал меня:
– Адвокат, что ли?
– Да, адвокат.
Я понял, что люди Якутенка предупредили о моих звонках.
– Все понял. Сейчас уточню, – сказал Леха. – Подожди на телефоне!
Вскоре он снова взял трубку.
– Адвокат, ты где сейчас находишься? – спросил он деловито.
– В центре… – немного растерявшись, ответил я.
– Район ВДНХ знаешь? Давай у памятника космонавтам. Номер машины скажи… Часа хватит добраться?
– Вполне, – ответил я, прикинув расстояние, – если, конечно, пробок не будет.
Через час я припарковал машину возле памятника космонавтам. Вскоре подошли двое парней. Один остановился, другой постучал в стекло, наклонился и сказал:
– Я Леха. А ты и есть адвокат?
