не важно...»
2
Людей на остановке не было. Видимо, уже никто не надеялся на общественный транспорт или просто отменяли дела.
«Вот дураки-то, сирена может быть и ложная. Хотя... Может, по радио что-то новое сказали... А-а-а, черт, палку забыл! – досадливо поморщился Максим. – Хотя ладно, идти не далеко».
В самом деле, он не любил ходить с палкой. Ведь без нее никто не знает, что у него проблемы. Ну, хромает, ну с кем не бывает? С палкой он переходил в разряд бедняг. Он все время ловил сочувственные взгляды. Молодой, красивый, а ходит – бедолага – как восьмидесятилетний. Макс не выносил, когда его жалели.
Он услышал сигнал. Белый «Форд-транзит» с открытой передней дверью пыхтел дизельным двигателем. В двери появилось усатое лицо водителя маршрутки.
– Ну что, едем, или как? – закричал он с сильным русским акцентом.
– На Адар? – Максим прекрасно знал, куда идет такси, знал, что ребенка он сегодня не увидит, понимал бессмысленность этой поездки, но оставаться дома было просто невыносимо.
– На Адар, куда же еще? – раздражался водитель.
Сделав последнюю затяжку, Макс щелчком отшвырнул окурок и вошел. Заплатив, он устроился с молодым парнем, дергавшимся под звуки хэви-метала, бившим из-под больших черных наушников. «Меломан, однако,– усмехнулся Максим и прислушался. – Ничего себе! Айрон Мэйден! Музыка двадцатилетней давности! Где мои 17 лет?» Он дернул парня за рукав. – Че?! – Заорал тот, не соизмеряя громкость своего голоса.
Максим постучал по уху. Парень выключил флэшку и уже нормальным голосом спросил:
– Че?
– Какого года «Мэйден»? Восемьдесят седьмого?
Юноша с уважением посмотрел на Макса.
– Восемьдесят восьмого. «Назад в ад». Бэк то зе Хэл... – запел он.
Максим жестом остановил блеющего паренька.
– Объясни мне. Чем старое дерьмо лучше нового?
– Это «Айрон Мэйден» дерьмо? – обиделся тот. – Ты еще скажи, что «AC/DC» дерьмо! Иди «Аббу» слушай!
Он потерял всякий интерес к разговору и нацепил наушники. Не успел включить флэшку, как снова раздалась сирена воздушной тревоги. Водитель остановился и заглушил машину. Открыв дверь, он закричал:
– Все наружу, лечь на обочину!
Пассажиры потянулись к выходу. Макс и парень не двигались. Юноша, сняв с лысой головы кепку, спросил:
– Водила, ты что, больной? Лежать-то зачем?
– Инструкция. Наше дело предложить, ваше – отказаться.
Шофер захлопнул дверь и присоединился к стоящим на обочине.
Максим посмотрел на них и спросил у меломана:
– Ну и какая разница, где быть? Здесь или... – он кивнул, – там?
– Разница есть.
Вдалеке бухнул еле слышный взрыв.
– Да? И какая?
– Кондиционер.
Через левую дверь забрался на сиденье возбужденный водитель.
– Все вернулись? – неестественным голосом спросил он. – Вперед! Следующая остановка – Хайфское городское кладбище! – он хохотнул и завел минибус.
«Избежал неминуемой смерти. Рассказов хватит на 10 лет»,– ухмыльнулся Макс. Он повернулся и протянул ретро-металлисту руку.
– Максим.
– Ури, – он сильно сжал протянутую руку.
– Сколько раз остановимся до Адара? Спорим, два.
– Десять шекелей. Бомбить будут один раз. – Ури достал монету с желтой серединкой.
– Согласен, только не бомбят, а стреляют ракетами. Но разницы нет. Или ты и здесь найдешь отличие? – Макс улыбнулся. – Я имею в виду, для нас.
– Ну, что ты! Разница, можно сказать, принципиальная! – возмутился Ури.
– Ну-ну. Рассказывай, время еще есть. – Максим был заинтригован.
– Понимаешь, если нас бомбят, человек, сидящий в самолете, испытывает какие-то чувства, нажимая на гашетку. Он видит внизу городской квартал и понимает, что под его крылом сейчас люди, которые любят, ревнуют, стирают белье... И с падением его бомбы весь мир этих людей изменится. В него войдет боль, смерть, или, может быть, радость, как у нашего водилы.
«Да», – Подумал Макс. Такси забралось на горку, и он взглянул на серые дома недалекой Хайфы. Он вспомнил Бродского: «...Лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик»… Он задумался о нашей авиации, бомбящей сейчас ливанские города. Память тут же выдала другую фразу того же автора: «... Над арабской мирной хатой гордо реет жид пархатый». Максим пожалел, что это невозможно перевести на иврит, Ури наверняка бы понравилось.
– Но людям-то какая разница?
– Не скажи. Когда в тебя пускают ракету, расчет разбегается, опасаясь ответного удара. Они запустили. И все, больше об этом не думают. Другое дело, человеческое отношение летчика, конечно, лучше, если бы он был знакомым. А ракеты... Это как разговор с автоответчиком. Живой человек дал бы ту же информацию, но...
Максим скривился. Доводы парня были явно высосаны из пальца.
– Скажи, Ури, а что, громкий хеви-метал разрушает мозг? – Максим вдруг подумал о своем, который разрушается без всякого хеви-метал.
– А... Да что с тобой говорить? – разочаровано протянул парень. – Цивильный и есть цивильный. Думаешь прямолинейно, и возможности существования другого восприятия действительности не признаешь... Только выглядишь как мыслящий человек. Да, «Айрон Мэйдн» знаешь. Нет в тебе романтики, не видишь ничего за гранью физических предметов...
Уриэль еще кудахтал, но Макс уже его не слушал. Они ехали по Адару. Людей поменьше, чем обычно, но все-таки немало. Магазины открыты, кто-то что-то покупает. Не так страшен, значит, черт...
Такси остановилось, Макс махнул Ури, и они разошлись, каждый при своих десяти шекелях.
Загудело. Прохожие заспешили укрыться в магазинах и подъездах. Вдруг невдалеке грохнуло, да так, что задрожали окна. В истерике закричала женщина. Люди побежали. «Куда они бегут? – недоумевал он. – Наверняка ведь следующая ракета упадет именно туда, куда кто-то так торопится». Максим был спокоен, разве что немного возбужден, но нога... Левая нога слушалась плохо, много хуже, чем обычно. «Странно, – сильно хромая, он продвигался к муниципальной службе семейной связи. – Доктор Шварц ведь говорил, что проблемы возможны в случае усталости или перегрева организма. Оказывается, еще и нервное возбуждение. Ладно, буду знать».
Дверь здания была заперта. «Что такое? Рабочий день в разгаре!» – он постучал.
3
Пожилой охранник в голубой рубашке со скрещенными ключами на эмблеме приоткрыл дверь.
– Что?! Что пришел? Тут война, видишь ли...
Впускать Максима он не торопился.
– Ну и что? Выходной у вас по этому случаю?
Охранник не нашел, что возразить, и открыл дверь, для важности передвинув пистолет на бедро.
– У тебя назначено? К кому пришел? Что за дело?
Макс не отвечая отодвинул желающего побеседовать стража и вошел.
