к драматизму имеет довольно веские причины для этой игры. Он бы не пошел таким окольным путем из-за ставки всего в пенни. Он должен скрывать что-то значительно более ценное, и исследователи на корабле находятся там, где они могут натолкнуться на это.
— Это что-то, как ты говоришь, может быть затонувшим сокровищем? — Льюис облизнул пересохшие губы.
Питт достал форменную фуражку и с небрежным изяществом надел ее на голову:
— Это одно из возможных очевидных заключений.
У Льюиса был отсутствующий взгляд, и он тихо произнес:
— Удивляюсь, что бы это могло быть и какова его стоимость?
Питт повернулся и посмотрел на Джордино:
— Ал, свяжись с адмиралом Сандекером и попроси его узнать все возможное о затонувших сокровищах в Эгейском море на отмели у острова Тасос, и пусть пришлет данные. Передай ему, что это срочно.
— Считай, что все уже сделано, — отозвался Джордино. — Сейчас в Вашингтоне одиннадцать утра, так что мы получим ответ к завтраку.
— Хоть что-то проясняется, — произнес Льюис. — Чем скорее я получу ответы, тем скорее сброшу с плеч задание Пентагона. Чем я могу еще помочь?
Питт снова взглянул на часы:
— Как говорят бойскауты —
— Пожалуйста, передай капитану, — сказал Льюис, — я окажу ему любую помощь, какая будет в моем распоряжении.
— Спасибо, сэр, — сказал Питт. — но не считаю, что будет благоразумно предупреждать капитана Ганна именно сейчас.
— Господи, почему бы нет? — удивился Джордино.
Питт прохладно улыбнулся:
— Как ни говори, а все это чистые предположения. Кроме того, любые приготовления на борту
Джордино посмотрел Питту прямо в глаза:
— Ты не можешь рисковать жизнью ученых и корабельного экипажа, не дав им шанса защитить самих себя.
— Ганну не грозит непосредственная опасность. Наш пилот-призрак без сомнения подождет пару дней в надежде, не уйдет ли
Льюис поднялся на ноги и посмотрел на Питта:
— Я надеюсь, ради спасения людей на корабле ты разработаешь хороший план.
— Ни один план нельзя считать совершенным, полковник, — возразил Питт, — пока он не будет осуществлен.
Джордино прошел к двери:
— Я сбегаю к связистам, чтобы послать запрос адмиралу.
— Когда ты закончишь, — сказал Льюис, — загляни ко мне на ужин. — Покручивая свои усы, он повернулся к Питту. — Ты тоже приглашен. Я доставлю вам настоящее удовольствие и похвастаюсь своим знаменитым блюдом: устрицы с грибами в белом винном соусе.
— Звучит очень аппетитно, — отозвался Питт. — Но, боюсь, я вынужден отказаться. Я уже получил приглашение на обед… с очень привлекательной девушкой.
Джордино и Льюис, вытаращив глаза, с изумлением уставились на него.
Питт старался казаться безразличным:
— Она пришлет автомобиль, чтобы забрать меня у главного входа ровно в шесть. У меня осталось всего две минуты и тридцать секунд, мне пора идти. Всего хорошего, полковник, и благодарю за ваше приглашение. Надеюсь, вы меня извините. — Он посмотрел на Джордино. — Ал, дай мне знать, когда придет ответ от адмирала. — Питт повернулся, открыл дверь и вышел из комнаты.
Льюис тихо покачал головой:
— Он разыгрывает или у него действительно свидание с девушкой?
— Я никогда не видел, чтобы Дирк разыгрывал, если дело касается женщин, сэр, — сказал Джордино. Его начинало забавлять шоковое состояние Льюиса.
— Но где он мог встретить ее? Насколько мне известно, он нигде не был, кроме базы и корабля.
Джордино пожал плечами:
— Это выше моего понимания. Но, зная хорошо Питта, я не удивлюсь, если он подцепил ее на той сотне метров между главным входом и причалом
Громкий хохот Льюиса разнесся по комнате:
— Тогда пойдем одни, капитан. Конечно, я не соблазнительная девица, но, по крайней мере, я умею готовить. Как насчет моих устриц?
— Почему бы и нет? — отозвался Джордино. — Это самое лучшее предложение, которое я получил за сегодняшний день.
5
Раскаленный воздух понемногу становился прохладнее, когда остывающее солнце садилось на западе за горами острова. Длинные изогнутые тени от покрытых деревьями горных вершин опускались вниз по склонам и уже касались выходящего к морю края Брейди Филд, когда Питт прошел через главный вход. Он остановился у обочины дороги и вдохнул чистый средиземноморский ароматный воздух, наслаждаясь этим внутренним ощущением до покалывания в легких. Привычное желание закурить сигарету промелькнуло у него, но он подавил его и сделал еще один глубокий вдох, глядя на море. Там вдали за волнующей полосой прибоя заходящее солнце окрасило
Он стоял здесь же, прижавшись к обочине дороги, и был похож на великолепную роскошную яхту, расположившуюся на якорной стоянке.
— Черт меня побери, — пробормотал Питт, оглядывая автомобиль. Он подошел ближе, прекрасные автомобили всегда вызывали у него восхищение.
Это был Майбах-Цеппелин, дополнительно укомплектованный подъемным стеклом, отделяющим сидящих в закрытом салоне на заднем сиденье пассажиров от водителя, который располагался в открытой кабине. На радиаторе был орнамент в виде огромной двойной буквы М, находившийся за ним капот двигателя вытянулся почти на два метра и заканчивался низким толстым ветровым стеклом; все это создавало впечатление автомобиля с огромной грубой мощью. Длинные обтекаемые крылья и двери отливали черным, они были отделаны серебряными молдингами. Это была классика среди классики: великолепное тевтонское мастерство сквозило в тщательной отделке, в каждом болтике, в каждой гаечке. Если в 1936 году Роллс-Ройс Фантом III выражал британский идеал тишины и выдающихся ходовых качеств, то его германским двойником в 1936 году стал Майбах-Цеппелин.
Питт встал сбоку от автомобиля и провел правой рукой по крышке большого запасного колеса, которое
