— Нет. Я только сказал, что я никогда не был сержантом, и это правда.
Она взяла Питта под руку.
— Дядя Бруно не наскучил вам своими летными историями времен Великой войны?
— Заворожил, может быть, но никак не наскучил, — ответил Питт. Ее глаза казались испуганными, несмотря на улыбку. Он пытался угадать, о чем она думает.
Тери покачала головой из стороны в сторону. Она продолжала смотреть на форму Питта и знаки отличия. Он не был похож на того мужчину, которого она любила на берегу. Этот был более обаятельный и утонченный:
— Ты можешь занять Дирка после обеда, дядя Бруно, но сейчас он мой.
Фон Тилль громко щелкнул каблуками и поклонился:
— Как пожелаешь, моя дорогая. Следующие полтора часа ты будешь нашим главнокомандующим.
Она повернулась к фон Тиллю:
— Это очень мило с твоей стороны, дядя. В таком случае слушайте мой первый приказ для вас обоих — отправляться к обеденному столу.
Тери потянула Питта в сторону террасы и повела его вниз по пологой лестнице, которая выходила на полукруглый балкон.
Вид был захватывающим. Далеко внизу в домах светились огни Лиминаса. А над морем ранние звезды начали робко зажигаться на черном бархатном небосклоне. Посередине балкона стоял стол, сервированный на троих. Огромный желтый шар с шестью свечами освещал все кругом, заливая стол мягким волшебным светом и превращая столовое серебро в золото.
Питт подвинул стул для Тери и прошептал ей на ухо:
— Тебе лучше быть осторожной. Ты знаешь, как я возбуждаюсь в романтической обстановке.
Она взглянула на него и ее глаза улыбнулись.
— Почему ты считаешь, что это я так задумала?
Прежде чем Питт смог ответить, вошел фон Тилль вместе с огромной собакой и щелкнул пальцами. Тотчас появилась молоденькая девушка в традиционном греческом наряде и подала закуску из различных видов сыра, оливок и огурцов. Следующим был куриный суп, приправленный лимоном и яичными желтками. Затем главное блюдо: печеные устрицы с луком и рублеными орехами. Фон Тилль откупорил вино Рестина, прекрасное старое греческое вино. Его резкий запах напомнил Питту скипидар. После того как служанка убрала тарелки, она принесла поднос с фруктами и затем разлила кофе, заваренный по-турецки; молотые зерна остались в осадке на дне чашки
Питт допил крепкий несладкий кофе и дотронулся коленом до Тери. Он ожидал увидеть девичью улыбку, но вместо этого она взглянула на него испуганными глазами. Казалось, что она пыталась что-то сказать ему.
— Итак, майор, — сказал фон Тилль, — надеюсь, вам понравилась наша скромная трапеза.
— Да, спасибо, — отозвался Питт. — Все было великолепно.
Фон Тилль через стол посмотрел в упор на Тери. Его лицо было непроницаемым, а голос ледяным:
— Мне бы хотелось остаться наедине с майором, моя дорогая. Почему бы тебе не подождать в кабинете, мы побудем одни недолго.
Тери изобразила удивление. Она слегка пожала плечами, держась за краешек стола, прежде чем ответила ему:
— Пожалуйста, дядя Бруно, но еще слишком рано. Ты не мог бы подождать и провести свою небольшую беседу с Дирком попозже?
Фон Тилль бросил на нее испепеляющий взгляд:
— Делай, как говорит твой дядя. У меня несколько важных дел, которые я хотел бы обсудить с майором Питтом. Я уверен, что он не уйдет, не повидавшись с тобой.
Питт почувствовал раздражение. К чему вдруг семейная ссора? — удивлялся он. Он сделал глубокий вдох, чувствуя, что что-то было не так. Странное покалывание пробежало у него по спине, это было старое знакомое чувство опасности. Как старый и проверенный друг, оно похлопывало его по плечу и предупреждало, когда назревала угрожающая ситуация. Питт незаметно взял нож из блюда с фруктами и спрятал его в носок под брючину.
Тери смотрела на Питта, ее лицо было бледным:
— Пожалуйста, извини меня, Дирк, я не собираюсь показаться дурочкой.
Он улыбнулся:
— Не беспокойся, у меня слабость к хорошеньким дурочкам.
— Ты, наверное, никогда не говоришь правду, — тихо произнесла она.
Он пожал ее руку:
— Я присоединюсь к тебе, как только смогу.
— Я буду ждать. — Неожиданно ее глаза наполнились слезами, она повернулась и быстро побежала вверх по лестнице.
— Я очень сожалею, что так жестко говорил с Тери, — извинился старый немец. — Я должен переговорить с вами наедине, а она редко принимает во внимание мое желание побеседовать без женского вмешательства. С женщинами часто приходится проявлять твердость, вы согласны?
Питт кивнул. Он не мог придумать ничего подходящего для ответа.
Фон Тилль вставил сигарету в длинный мундштук из слоновой кости и прикурил ее:
— Я был крайне удивлен, услышав о вчерашнем нападении на Брейдт Филд. По моим данным, это был старый неизвестного типа самолет, который повредил ваше оборудование.
— Старый, может быть, — сказал Питт, — но не неизвестный.
— Не хотите ли вы сказать, что определили тип самолета?
Питт изучал лицо фон Тилля. Он молча повертел в руках вилку, затем осторожно положил ее обратно на стол.
— Самолет можно точно идентифицировать как Альбатрос D-3.
— А пилот? — слова медленно просачивались из плотно сжатых губ фон Тилля. — Вы установили личность пилота?
— Нет еще, но мы установим.
— Кажется, вы уверены, что быстро схватите его.
Питт ответил не сразу. Он медленно и методично прикурил сигарету:
— Почему бы нет. Кажется, не так трудно отыскать старый желтый аэроплан и его владельца.
Самодовольная улыбка скользнула по лицу фон Тилля:
— Македонская Греция — это район с холмистой местностью и пустынными сельскими территориями. Там тысячи квадратных километров долин, гор, выветренных равнин, где можно спрятать даже один из ваших огромных реактивных бомбардировщиков и никогда не найти.
Питт улыбнулся в ответ.
— Кто говорит об обследовании гор или долин?
— А где же еще вы собираетесь искать?
— В море, — ответил Питт, показывая на черную массу воды далеко внизу. — Возможно, в том самом месте, где Курт Хейберт разбился в далеком 1918 году.
Фон Тилль высоко поднял брови:
— Вы хотите заставить меня поверить в привидения?
Питт усмехнулся:
— Когда мы были маленькими мальчиками, мы верили в Санта Клауса, а когда мы стали взрослыми парнями, мы еще верили в девственниц, почему бы к этому списку не добавить еще и привидения?
— Нет, благодарю вас, майор. Я ставлю факты и цифры превыше суеверий.
Голос Питта был ровным и ясным:
— Вот поэтому у нас разные пути в поисках.
Фон Тилль сидел прямо, его глаза впились в Питта.
— Что если Курт Хейберт все еще жив?
