— Я даже не знаю, — заколебался Ганн. — У тебя все получается довольно логично. За исключением подводных лодок. Ни один человек не может обратиться в ближайший яхтклуб или к посреднику и купить подводную лодку.
— Единственный путь, каким фон Тилль мог прибрать к рукам подводную лодку, не привлекая внимания, — поднять одну из тех, что затонули на мелководье во время войны.
— Все это начинает звучать довольно интересно, — спокойно произнес Ганн. Теперь он был на стороне Питта. У него был лихорадочный вид старого изыскателя, который только что обнаружил карту, ведущую к скрытой золотой шахте.
Питт продолжал.
— Это работа для профессиональных водолазов. К тому времени, когда ИНТЕРПОЛу удастся собрать собственную команду, будет слишком поздно. — Последнее утверждение было полуправдой, но оно превосходно послужило Питту, чтобы перейти к другому тезису. — Нужно действовать сейчас. Ведь, не считая Кусто, только у тебя есть прекрасные водолазы и снаряжение в Средиземном море. Я не собираюсь говорить тебе никакой чепухи вроде «последней надежды человечества» или того, что «лучше принести в жертву нескольких ради спасения миллионов». Все, о чем я тебя прошу, — это несколько добровольцев, чтобы помочь мне обследовать скалы под виллой фон Тилля. Мы можем погрузиться и не найти ничего. С другой стороны, мы можем обнаружить достаточно доказательств, чтобы конфисковать корабль и героин, и задержать фон Тилля с поличным. Удача или провал, но мы должны попробовать.
Ганн ничего не ответил. Но выражение его лица говорило о глубокой задумчивости и сосредоточенности. Питт взглянул на него, размышляя, а затем забросил наживку:
— Было бы интересно, если бы нам удалось узнать, что случилось с желтым Альбатросом.
Ганн посмотрел на Питта и задумчиво поискал что-то в кармане. Более твердолобого и упрямого человека ему не приходилось встречать. Ганн припомнил, что он уже имел возможность убедиться в решимости Питта во время того дела на Гавайях в прошлом году, и он не смог подвести его. Если Питт сказал, что собирается убить каждую акулу в море, размышлял Ганн, то он, вероятно, будет чертовски близок к этому. Он проверил влажность и, посмотрев на забинтованное тело Питта, снова стал шарить в кармане, размышляя, что он будет думать обо всем этом завтра.
— Ну хорошо, ты победил, — тихо сказал он. — Хотя я не сомневаюсь, что из-за этого решения окажусь перед военным трибуналом. И небольшое утешение появиться после этого в газетных заголовках.
Питт засмеялся:
— Не так мрачно, мой друг. Что бы ни случилось, ты просто направил обычную группу собрать образцы морской флоры с шельфа около скал. Если мы попадем в трудный переплет, ты можешь сказать, что это чистая случайность.
— Надеюсь, Вашингтон поверит этому.
— Не беспокойся, я думаю, мы оба достаточно хорошо знаем адмирала Сандекера и можем быть уверены, что он будет стоять за нас, не обращая внимания на последствия.
Ганн достал платок из кармана брюк и вытер пот с лица и шеи.
— Ну, с чего начнем?
— Набери своих добровольцев, — коротко пояснил Питт. — Собери их и необходимое снаряжение на корме в полдень. Я же постараюсь в нескольких тщательно подобранных словах объяснить их задачу, и затем мы отправимся.
Ганн взглянул на часы.
— Сейчас 9.00. Я могу подготовить их к погружению через пятнадцать минут. Зачем ждать три часа?
— Мне нужно немного времени, чтобы поспать, — улыбаясь, произнес Питт. — Я не хочу заснуть под водой на глубине в двадцать метров.
— Это неплохая идея, — серьезно произнес Ганн. — Ты выглядишь не лучше, чем утром после новогодней ночи. — Он повернулся и собрался было уже выйти из каюты, затем остановился. — Кстати, сделай мне одолжение и отправь эту девицу на берег как можно скорее. Я нахожусь в достаточно жарком климате и не хочу, чтобы меня обвиняли, что я превратил корабль в плавучий бордель.
— Извини, но не раньше, чем я вернусь после погружения. Крайне важно, чтобы она оставалась на борту, где кто-то может присмотреть за ней.
— Ну ладно, пусть так, — спокойно произнес Ганн дружелюбным тоном. — Ты снова можешь рассчитывать на меня. Кстати, кто она?
— Ты не поверишь, племянница фон Тилля.
— О, нет. — Ганн казался потрясенным. — Этого мне еще не хватало.
— Не заработай себе инфаркт, — мягко сказал Питт. — Все будет нормально. Даю тебе слово.
— Будем надеяться, — кивнул Ганн. Он поднял глаза к небу и в безнадежном отчаянии пожал плечами. — Почему я, Господи?
Затем он вышел.
Питт задумчиво смотрел через открытую дверь на голубое неподвижное море. Радист склонился над большим приемником и вел передачу, но Питт ничего этого не слышал. Его захватило чувство внутренней сосредоточенности и тишины, которая сопровождалась изнуряющей жарой и ее неизменным спутником — влажностью. Его тело оцепенело — оцепенело от сильного недосыпания и неимоверного умственного напряжения. Его нервы были натянуты подобно канатам подвесного моста; если один лопнет, то остальные начнут рваться один за другим, пока всё сооружение не рухнет и не канет в забвение. Как азартный игрок, который поставил все свое состояние на лошадь, десять к одному, он чувствовал, как его сердце напряженно колотилось в груди, подгоняемое сомнениями и чувством неопределенности.
— Извините меня, майор, — низкий грудной голос радиста донесся, казалось, откуда-то издалека. — Эти сообщения для вас.
Питт ничего не ответил. Он только протянул руку и взял листки.
— Первое поступило из Мюнхена в 6.00. — Голос молодого негра был неуверенным и нетвердым. — После него в 7.00 поступили два сообщения из Берлина.
— Спасибо, — глухо отозвался Питт. — Что-нибудь еще?
— И последнее, сэр, оно… ну, оно действительно какое-то сверхъестественное. Без позывных, без повторения, без подписи, только текст.
Питт посмотрел на текст радиограммы. Его губы медленно раздвинулись в кривой ухмылке.
— Майор Дирк Питт, НУМА, борт
— Какой… какой-нибудь ответ будет, майор? — голос звучал неуверенно и дрожаще.
Вдруг Питт заметил болезненное выражение на лице радиста.
— С тобой все в порядке?
— По правде говоря, не совсем, майор. Уже сразу после завтрака у меня в кишках началось сильнейшее бурление, меня даже вывернуло наизнанку пару раз.
Питт не смог сдержать улыбки.
— Комплименты корабельному коку. Не правда ли?
Радист отрицательно покачал головой и закрыл на мгновение глаза:
— Не может быть. Кок — величайший знаток и гурман. Ох, это, наверное, местный вариант гриппа. А может, это от несвежей бутылки пива или еще чего-нибудь.
— Держись, — сказал Питт. — Нам нужен надежный человек возле радиоприемника в течение следующих двадцати четырех часов.
— Вы можете рассчитывать на меня. — Радист попытался изобразить подобие улыбки. — Кроме того, этот цыпленок, которого вы привели на борт, так кудахтал и суетился вокруг меня, как мама-курица. Как я могу не оправдать такое внимание?
Питт удивленно поднял брови:
— Ты, должно быть, заметил в ней что-то такое, чего не увидел я.
— Она неплохая. Не совсем, правда, в моем вкусе, но неплохая. Как бы там ни было, она приносила чай все утро, хороший крепкий чай.
