для нее какое-то значение. Девушка, в которую Джен некогда был влюблен, исчезала все эти годы и теперь исчезла окончательно и бесповоротно. От осознания этой истины Дана как бы переродилась. У нее было желание начать жизнь сначала, начать таким образом, чтобы не пришлось брать в эту новую жизнь чего- нибудь из жизни прежней.
— Доллар за твои мысли. — Цена твоим мыслям. Открыв глаза, она увидела Дирка Питта, улыбающегося, безукоризненно выбритого и оттого помолодевшего.
— Доллар? Я думала, хватит и пенни.
— Все подвержено инфляции, раньше или позже.
Некоторое время они стояли, не говоря друг другу ни слова. Их взгляды были устремлены вперед по ходу, где «Уоллес» или «Морз» изо всей силы натягивался буксировочный трос, прикрепленный на носу «Титаника». Шеф Баском и его парни внимательно и даже придирчиво следили теперь за тросом и в местах соприкосновения его с металлом подбавляли жирной густой смазки. Поймав на себе взгляд Питта и Даны, шеф помахал им рукой.
— Хорошо бы, это путешествие никогда не кончалось, — мечтательно сказала Дана. — Так бы вот плыть и плыть… Все получилось так необычно и так прекрасно. — Она внезапно обернулась, оказалась лицом к лицу с Питтом и положила свою руку на его. — Пообещай мне, пообещай немедленно, вот прямо здесь, что мы не пойдем в Нью-Йорк, а поплывем в далекие моря, и будем плавать вечно, как «Летучий Голландец».
— Обещаю тебе, что будем плавать вечно.
Она порывисто обняла его, прижавшись к сильному мужскому телу.
— Дирк, Дирк… — прошептала она, как в горячечном бреду. — Ничто больше не имеет значения. Я хочу тебя, хочу прямо сейчас. Хотя и не знаю — почему…
— Потому, что ты вот такая, — спокойно ответил ей Питт.
Взяв Дану за руку, он повел ее вниз по главному трапу, а затем — в одну из некогда роскошнейших кают на второй палубе.
— Прошу вас, мадам, это лучшее во всем свете место. Самая роскошная каюта корабля, более четырех тысяч долларов в одну только сторону. Правда, в ценах 1912 года. Но снисходя к красоте ваших глаз, я гарантирую некоторую скидку. Исключительно в честь нашей встречи, мадам. — Он легко поднял ее и понес на постель, освобожденную от скопившейся грязи и накрытую теперь несколькими слоями новых одеял.
Дана была очень удивлена, увидев постель.
— Ты подумал даже и об этом?!
— Знаешь, я как тот муравьишка из детской сказки, всегда надеюсь на самое лучшее.
— Знаешь, кто ты?
— Догадываюсь. Наверное, подонок, развратник, сатир… В таком вот духе…
Она загадочно посмотрела на него и едва заметно улыбнулась.
— Нет, ты не угадал. Разве сатир может быть столь предусмотрительным?
Он взял своими губами ее губы и начал жадно целовать Дану, так что она застонала.
Ее поведение в постели поначалу сбило его с толку. Он ожидал от нее сколь угодно слабого, но ответа, взаимодействия. А вместо этого Питт обнаружил себя на теплом, безответном, совершенно неподатливом бревне, которое громко стонало при всяком его вторжении, так что ему приходилось иногда прикрывать рот Даны ладонью. Руки ее постепенно ожили и принялись царапать его спину. В углах плотно прикрытых глаз женщины показались слезы. Он подумал еще тогда, что жены ведут себя одинаково, когда им доводится переходить от мужа, с которым прожито много лет, к случайному любовнику. Дана все более и более расходилась, перестала сдерживать себя, и совокупное их безумие чудесно длилось, наполняя спальню запахом перемешанного с косметикой пота.
Наконец Дана оттолкнула его и уселась на постели, подобрав под себя ноги — на восточный манер.
— Ну, понравилась ли я тебе?
— Настоящая тигрица.
— Никогда не предполагала, что с тобой будет так приятно…
— Если бы всякая девушка, вместо этих самых, всегда одних и тех же, слов давала бы мне центов по десять, у меня, поверь, не было бы денежных проблем.
— Ты понятия не имеешь, как иногда чувствует себя женщина.
— Пожалуй что да. У мужчины вся сексуальность снаружи, тогда как у женщины она спрятана внутри. Но как бы там ни было, а тебе очень идет заниматься любовью. Ты вон какая сразу хорошенькая.
— Слушай, а что тебе известно о Президенте, — Дана неожиданно поменяла направление разговора. — Как ты думаешь, какой он в обычной жизни?
Питт с интересом взглянул на нее.
— Президент? Почему ты о нем спрашиваешь именно сейчас?
— Говорят, что он, как это называется, настоящий мужчина, если ты понимаешь, о чем я…
— Не могу тебе сказать ничего на сей счет. Никогда не доводилось спать с Президентом.
Она проигнорировала последнюю фразу Питта.
— А вот представь, что в Америке появился бы Президент-женщина, и она бы захотела переспать с тобой. Как бы ты в этом случае поступил?
— А что это ты вдруг тему-то нашла?
— И все-таки, мне хотелось бы знать? Ты пошел бы с ней в постель?
— Ну, это зависит от целого ряда обстоятельств.
— Например?..
— Будь эта женщина хоть дважды, хоть трижды Президентом, я не могу заставить свой болт стоять, если она будет семидесятилетней старухой, жирной жопой и с кожей, как чернослив. Физически не могу. Кстати, вот поэтому из мужчин-то и не получаются квалифицированные проститутки.
Дана мягко улыбнулась и прикрыла глаза.
— Приди ко мне еще разок…
— Зачем? Чтобы ты воображала, будто на тебе главнокомандующий войск Соединенных Штатов?
Дана приоткрыла глаза и, сощурившись, посмотрела на Питта.
— Разве тебе важно это?
— Нет, ну если уж очень хочешь, то пожалуйста. Я в таком случае буду тебе подыгрывать. Представляю, что подо мною, скажем, лежит Эшли Флеминг.
Глава 73
Сидя в неудобной позе на полу, Превлов поднял голову в момент, когда охранник из отряда SEAL, шагавший взад-вперед по коридору, мягко повернул ключ в хорошенько промасленном замке и распахнул дверь каюты С-95, где находился русский пленник. Удостоверившись, что тот на месте, охранник переложил свою М-24 в другую руку и пропустил в каюту посетителя.
На нем был темный костюм, в руке обыкновенный атташе-кейс. Поймав на себе напряженный взгляд Превлова, мужчина чуть улыбнулся.
— Добрый день, капитан Превлов. Я Уоррен Николсон.
— Знаю, — Превлов легко поднялся и корректно кивнул вошедшему. — Не думал, что сам шеф ЦРУ Уоррен Николсон захочет видеть меня. По крайней мере, не думал, что именно при таких вот обстоятельствах.
— Приехал специально для того, чтобы сопровождать вас в Соединенные Штаты.
— Весьма польщен.
— Это как раз мы должны чувствовать себя польщенными, капитан Превлов. Такие, как вы, гости — большая редкость.
— Стало быть, надумали провести публичный процесс, с приглашением на него международной прессы, да? Собираетесь, наверное, предъявить обвинение Советскому Союзу за пиратство в международных водах?
Николсон снова улыбнулся.
— Нет, ну что вы. Кроме меня и нескольких членов правительства никто, даже и не узнает о вашем переходе к нам на службу.
— На службу?! — воскликнул Превлов, не ожидавший такого поворота событий.
