выражение брезгливости. Даже внешне он изменился: вместо грустного выражение лица стало жестким, жестоким, уверенным. Губы, прежде неизменно сохранявшие сибаритскую ухмылку, теперь лишь подчеркивали мужественность. Вместо знакомого всем Драммера был человек аристократической наружности с жестким выражением лица.
— Позволь мне пару слов, — сказал Драммер, обращаясь к Питту. — В тебе, Питт, пропал, если хочешь знать мое мнение, хороший разведчик. Но, впрочем, это так, к слову. Однако при всей твоей наблюдательности, при всем твоем уме ты оказался не в состоянии разглядеть кое-чего значительно более важного.
— Надо же! — Питт всплеснул руками. — Наш уважаемый коллега даже говорить стал по-другому. Куда-то вдруг подевался его простецкий акцент, а?!
— Стало быть, и тут я сумел провести тебя, не так ли, Питт?
— Не только тут, Драммер. Ты во многих отношениях преуспел, не буду скрывать. Скажем, ты преуспел в науке убивать друзей, в науке продавать секреты своей страны. Ты способный ученик, Бен Драммер, очень, я бы даже сказал, способный.
— Что ж, этому пришлось учиться, — сказал ему Драммер. Не спеша отделившись от своих недавних коллег, он подошел и встал теперь напротив капитана Превлова.
— Скажи мне напоследок, если не затруднит, какая была у тебя кличка, «Серебряный» или «Золотой»?
— Так уж ли это сейчас важно, Питт? — Драммер пожал плечами. — Впрочем, если ты уж действительно так хочешь знать, то «Золотой».
— Значит, «Серебряный» это твой брат?
Лицо Драммера сделалось еще более жестким.
— И это пронюхал?
— Ну, а почему бы и нет. Как только я вычислил тебя, то подключил к расследованию ФБР. Они тобой и занялись. Хотя мне куда больше хотелось бы обратиться за помощью к военно-морской разведывательной службе русских. Вот бы кто при желании мог мне действительно помочь. Ведь именно русские разведчики сочинили всю твою липовую историю, не менее, впрочем, американскую, чем традиционный американский пирог с яблоками. Однако и в ФБР парни оказались не промах, сумели раскрутить всю твою историю, нашли фальшивые документы. Они сумели проследить весь твой путь, до самого городка Галифакс в Новой Скотии, где вы с братом родились… Они даже выяснили, что ты и брат были не просто единоутробными, но появились на свет с разницей в десять минут. Да, в ФБР встречаются большие умельцы, грех жаловаться.
— Надо же, — сказал Спенсер, — близнецы!
— Близнецы-то близнецы, однако совершенно не похожие друг на друга. Только для посвященных они — единоутробные.
— И, стало быть, найдя одного из близнецов, ты легко обнаружил и другого, так ведь? — спросил Спенсер.
— Не стал бы сейчас уверять, что это было легко, — сказал Дирк Питт. — Они были тоже парни не промах, что Драммер, что брат его родной. Умные ребята, этого у них не отнимешь. Я поначалу как раз и погорел на том, что предполагал, будто у того и другого должны быть одинаковые пристрастия, сходные симпатии и антипатии, одна компания, что тот и другой часто бывают вместе, любят ходить в одни и те же места. Я так думал, но оказался совершенно не прав. Но оказалось, что братья, эти вот самые «Серебряный» и «Золотой» совершенно не похожи друг на друга. Драммер, как известно, человек общительный и ровный в отношениях со всеми, жил один. Тут парням из ФБР не посчастливилось разжиться какой-либо информацией. Они не знали, как найти выход на второго брата, где можно искать его. Но, правильно говорят, мол, не было бы счастья, да несчастье помогло.
— Случай с «Дин Фантом»? — попытался угадать Ганн, глядя на Драммера жестким ненавидящим взглядом. — Но ведь Драммер не был связан с «Дип Фантом». Он же находился на борту «Сапфо-Н».
— Но с «Дин Фантом» он-таки был связан, и даже очень. На «Дип Фантом» находился его брат.
— Как ты догадался? — поинтересовался Драммер.
— У двойняшек есть одна такая весьма любопытная особенность, они думают и чувствуют, как один человек, у них сходного куда больше, чем это может показаться. Когда один из братьев оказывается в опасности, другой чувствует эту опасность, где бы сам при этом ни находился. Так же произошло и в нашем конкретном случае. И Драммер испытывал, находясь в безопасности, такие же ощущения, как если бы он сам был на «Дип Фантом».
— Да, я помню, что хотя все мы очень переживали, Драммер был прямо-таки в истерике, — сказал Ганн.
— И для меня опять-таки все свелось к тому, чтобы вычислить нужного человека из троих. На сей раз это были Чавец, Киль и Меркер. Чавец даже по виду мексиканец, и с этим нельзя было не считаться. Киль на восемь лет моложе Драммера, и эту разницу в возрасте также никак не подделаешь, никакими фальшивыми документами. Остается, значит, Сэм Меркер.
— Черт! — не выдержал Спенсер. — Столько времени нас водили за нос, а мы и ухом не повели.
— С одной стороны — да, конечно. Однако если иметь в виду, что русские выставили против нас едва ли не самых лучших своих агентов, нужно будет твое заключение разбавить парой снисходительных фраз, — Питт едва заметно ухмыльнулся. — И вот еще что. Тут Спенсер как-то между делом сказал, что на борту «Титаника» десять человек. Так вот, адмирал, хочу внести некоторую ясность. Нас тут одиннадцать на данный момент, не считая… Ну, вы понимаете. А обсчитались вы, Спенсер, потому что не включили в общее число нашего местного Джека Потрошителя. — Обернувшись к десантнику, который все еще продолжал стоять напротив Даны с ножом наизготовку, он сказал: — Меркер, да брось ты свой дурацкий фонарь.
Десантник подумал несколько мгновений, затем развязал шарф, скрывавший нижнюю половину лица.
— Слу-ушайте, так это ведь тот самый скот, что Вудсона убил, — сказал Джиордино.
— Это был вынужденный шаг, — сказал Меркер с редкостным спокойствием в голосе. — Первой ошибкой Вудсона было то, что он узнал меня. Если бы он хоть немного помолчал, то был бы сейчас среди вас целым и невредимым. Его второй ошибкой, и фатальной, было нападение на меня.
— Но ведь Вудсон был твоим другом.
— В шпионской работе не бывает друзей.
— Слушай, Меркер, — произнес Сэндекер. — Ты и Драммер оказались теми самыми «Серебряным» и «Золотым». Я вам так верил, так ценил вас, а оказывается, все это время вы по крупицам продавали НУМА. Два года кряду, целых два года вы продавали и предавали ваших коллег. И чего ради? Из-за нескольких паршивых долларов?!
— Ну, что значит — «нескольких»?! — Меркер вставил финку обратно в чехол. — Тех денег, что мы с братом за эти годы заработали, вполне хватит на безбедную и, я бы даже сказал, комфортную жизнь.
— Он псих, — безапелляционно заявил Ганн. — Таким, как Меркер, нужно весь остаток жизни провести в отделении доктора Бейли.
— Псих не псих, однако я уверен, что это именно он способствовал тому, чтобы Стерджисов вертолет доставил его сюда. На это у него ума хватило… — Питт вытащил смятый носовой платок и несколько раз промокнул рану на голове.
— Но как он пробрался на «Титаник»?! — недоуменно спросил Стерджис. — И тем более, как он мог попасть на мой вертолет?! Питт, ведь ты был вместе со мной, когда я открывал грузовой люк, и ты видел, что там кроме Даны Сигрем не было ни души, разве не так?
— Да был, был там Меркер, это мы с тобой ушами прохлопали, все на свете проморгали… Он подсыпал снотворного доктору Бейли, затем отправился в каюту своего брата, там переоделся во все новое, включая обувь. Он обул желтые ковбойские сапоги, а затем, никем не замеченный, пробрался в машину, вытащил из грузового отсека спасательный плот, оставив только чехол от него. Под чехлом-то он тогда и спрятался. Дане не повезло, что она полезла в вертолет, где потеряла свою косметичку. Полезла туда, где прятался наш герой. А когда она наконец обнаружила косметичку, зажатую между складными креслами, и нагнулась за ней, то заметила пару сапог, которые выглядывали из-под аварийного чехла. И чтобы она не сорвала его побег, Меркер ударил ее по голове молотком, который там же валялся. Набросил на Дану брезент, а сам
