исторического значения. Он называется Североамериканский договор…
Через десять минут президент торжественно заканчивал речь:
— …и таким образом в течение семидесяти пяти лет, по условиям, изложенным выше, Канада и Соединенные Штаты по незнанию существовали как два государства, хотя по международному закону они были едины…
Мерсьер позволил себе глубоко вздохнуть.
— Слава Богу, он не дал им пощечину, заявив, что они принадлежат нам.
— Будущее не будет к нам благосклонно, — продолжал президент, — если нам не удастся воспользоваться тем потрясающим потенциалом, который подготовили для нас наши прошлые лидеры. Мы не должны больше существовать отдельно друг от друга, как было в прошлом. Мы не должны рассматривать себя как англо-канадцев или англо-американцев, или франко-канадцев, или мексиканских американцев. Мы все должны считать себя просто американцами. Потому что все мы — североамериканцы…
Министры парламента и премьеры провинций проявляли эмоции в разной степени. Некоторые были откровенно взбешены, другие сидели в задумчивости, третьи кивали головой, словно соглашаясь.
Было понятно, что президент не размахивал договором над их головами, как дубинкой. Не предъявлял никаких требований и не угрожал. Но никто ни минуту не сомневался в том, что сила была именно у него.
— …наши истории тесно переплетаются, наш народ удивительно похож по образу жизни и взглядам. Единственным фундаментальным различием между нами является отношение к традициям. Если провинции Канады примут решение жить самостоятельно, то им предстоит долгое и трудное путешествие, которое может закончиться лишь столкновением друг с другом. Ради общего блага это не должно произойти. Поэтому я призываю вас присоединиться ко мне в построении самого могущественного государства на земле — Соединенных Штатов Канады.
На обращение президента палата сената отреагировала редкими и тихими аплодисментами. Аудитория сидела, онемев, не понимая, как следует отнестись к предложению о создании единого государства. Наконец-то было произнесено вслух самое невероятное.
Мерсьер вздохнул и выключил телевизор.
— Итак, начало положено, — тихо сказал он.
Оутс кивнул.
— Слава Богу, что договор получили вовремя, иначе мы могли бы стать свидетелями политической катастрофы.
Инстинктивно все повернулись, чтобы высказать благодарность человеку, который сделал очень многое. Они все были в долгу перед ним.
Но Дирк Питт крепко спал.
85
«Роллс-ройс» премьер-министра затормозил, останавливаясь перед огромным реактивным лайнером с президентским гербом. Сотрудники секретной службы заняли свои места вокруг пассажирской посадочной площадки.
В салоне машины Сарве наклонился вперед и откинул столик из орехового дерева со спинки переднего сиденья. Затем открыл шкафчик, достал хрустальный графин с виски и наполнил два небольших бокала.
— За двух старых и близких друзей, которые вместе прошли долгий путь.
— Так оно и есть, — сказал президент с усталым вздохом. — Если кто-нибудь когда-нибудь узнает, как мы с тобой тайно работали вместе все эти годы для того, чтобы сформулировать концепцию единого государства, то нас обоих должны расстрелять за государственную измену.
Сарве едва улыбнулся.
— Возможно, с позором изгнать с занимаемых постов, но, уж конечно, не расстрелять.
Президент задумчиво пил виски маленькими глотками.
— Странно, что случайная беседа между министром парламента и новичком из сената перед камином в охотничьем домике много лет назад может изменить ход истории.
— Правильное время и правильное место для случайной встречи двух мужчин, у которых была одна мечта, — сказал Сарве, вспоминая былое.
— Слияние Соединенных Штатов и Канады неизбежно. Если не в течение следующих двух лет, то в течение следующих двухсот лет. Мы с тобой просто поработали, опережая время.
— Надеюсь, мы не доживем до того времени, когда пожалеем об этом.
— Объединенный континент с населением и территорией Советского Союза — здесь не о чем жалеть. Это может оказаться спасением для обеих стран.
— Соединенные Штаты Канады, — сказал Сарве. — Мне нравится, как это звучит.
— Каким ты видишь будущее?
— Прибрежные провинции — Ньюфаундленд, Новая Шотландия и Нью-Брансуик — в настоящее время отрезаны от остальной части Канады независимым Квебеком. Они поймут, что в их собственных интересах просить статус штата в ближайшие месяцы. Манитоба и Саскачеван последуют за ними. Это самое простое решение, потому что у них всегда были тесные связи с вашими северо-западными сельско- хозяйственными штатами. Следующей, я полагаю, начнет переговоры Британская Колумбия. Затем уйдут тихоокеанские и атлантические порты, постепенно присоединятся остальные провинции.
— А Квебек?
— Французы какое-то время будут наслаждаться своей независимостью. Но из-за неизбежных экономических трудностей им придется, в конце концов, принять статус штата.
— А Британия? Как там будут реагировать?
— Точно так, как она реагировала на Индию, Южную Африку и другие колонии. Неохотно, но скажет слова прощания.
— Какие же у тебя планы, мой друг?
— Буду баллотироваться на пост президента Квебека, — ответил Сарве.
— Не завидую тебе. Борьба будет упорной и грязной.
— Да, но если я одержу победу на выборах, то победим мы. Квебек сделает еще один шаг в сторону присоединения к союзу. И что самое важное, у меня будет возможность гарантировать поступление электроэнергии из Джеймс-Бея и убедиться в том, что вы получите блага от разработки открытого вами нефтяного месторождения в заливе Унгава.
Президент поставил пустой стакан на откидной столик и посмотрел на Сарве.
— Мне жаль Даниэлу. Решение сообщить тебе о ее связи с Анри Вийоном далось нелегко. У меня не было уверенности, что ты поверишь в это.
— Я поверил тебе, — грустно сказал Сарве. — Поверил тебе, так как знал, что это правда.
— Если бы существовал другой способ…
— Его не было.
Всё было сказано. Президент открыл дверь машины. Сарве взял его за локоть и вернул назад.
— Мы должны решить еще один последний вопрос, — сказал он.
— Продолжай.
— Североамериканский договор. Если всё потерпит неудачу, заставишь ли ты Канаду соблюдать условия?
— Да, — ответил президент, в глазах у него промелькнул жесткий огонек. — Сейчас нельзя поворачивать назад. Если буду вынужден, то без всяких сомнений проведу договор в жизнь.
