и, зажав их между колен, принялся приводить в исполнение задуманный план. Отсоединив пустой баллон, он привязал его к спущенному шнуру.
– Можешь поднимать, – распорядился Питт.
Меньше чем через четыре минуты Джордино подключал баллон к уже запущенному компрессору. Бормоча про себя проклятия, он запустил машину на предельную мощность, пытаясь заполнить резервуар сжатым воздухом в максимально короткие сроки. Его попытка удалась лишь отчасти. Давление в баллоне едва перевалило половину, предусмотренную инструкцией, когда Питт сообщил ему, что резервная емкость уже пуста и им втроем приходится пользоваться единственным оставшимся у них баллоном. Джордино немедленно выключил компрессор и спешно послал наполовину заполненный воздухом баллон вниз. Затем весь процесс был повторен еще трижды, после чего аквалангисты поднялись до следующей декомпрессионной остановки, находившейся, по расчетам Джордино, на глубине трех метров под поверхностью воды.
Прошло около сорока минут, после чего он передал, что опасность миновала, и аквалангисты могут подниматься на поверхность. Хорошо зная дотошность своего друга в подобного рода расчетах, Питт даже не подумал уточнять детали и, как галантный кавалер, уступил Шеннон право первой ступить на землю. Обвязав женщину вокруг талии специально спущенным для этой цели шнуром, он подал сигнал к подъему.
Затем настала очередь Роджерса. Кинооператор уже успел оправиться от выпавших на его долю испытаний и с нескрываемой радостью предвкушал новую встречу с землей, на которую уже не чаял вернуться. Первым делом, оказавшись на суше, он собирался достать из рюкзака заветную бутылку водки и распить ее в честь чудесного спасения. Он уже находился так близко от поверхности, что мог различать лица доктора Миллера и перуанских студентов. Пожалуй, еще никогда он не был так счастлив. Он был слишком возбужден, чтобы заметить, что ни у кого из собравшихся у края сенота людей не было на лице ни малейшего подобия улыбки.
Когда он наконец перевалил через край священного колодца, зрелище, представшее его взору, было совершенно неожиданным и от этого еще более устрашающим.
Доктор Миллер, Шеннон и все перуанские студенты, толпившиеся до этого у края колодца, отступили назад и стояли неподвижно, сложив ладони на затылке.
Шесть человек, вооруженных карабинами китайского производства, стояли за их спиной, готовые в любой момент пустить в ход свое смертоносное оружие. Шесть невысоких темнолицых мужчин, одетых в одинаковые, шерстяные пончо, грубые сандалии и фетровые шляпы. Взгляды, которые они бросали на пленников, не сулили последним ничего хорошего.
Пожалуй, лишь Шеннон, знавшая обстановку лучше остальных американцев, отдавала себе отчет в том, что на этот раз обстоятельства свели их не просто с заурядными бандитами, наводнявшими страну на всем протяжении ее истории, а с профессиональными убийцами, пышно именующими себя “Сендеро луминосо” (“Светлый путь”), группой революционеров маоистского толка, терроризирующей Перу с 1981 года, жертвами которой стали тысячи мирных жителей, политических лидеров, полицейских и солдат. Фирменным знаком членов этой группы было их особое пристрастие к своеобразной мере устрашения. Они обвязывали свои жертвы пакетами с взрывчаткой, которая и разносила несчастных в клочья.
После того как перуанские власти в сентябре 1992 года арестовали лидера и идеолога движения, некого Абимаеля Гусмана, оно фактически разбилось на множество разобщенных групп, продолжавших на свой страх и риск кровавую практику бывшего предводителя. Сейчас эти, с позволения сказать, революционеры с нетерпением ждали сигнала главаря, чтобы пустить в ход оружие. Вожак, немолодой уже человеке роскошными усами, сделал знак Роджерсу присоединиться к остальной группе пленников.
– Есть кто-нибудь еще внизу? – лениво осведомился он.
Не зная, что ответить, Роджерс вопросительно взглянул на Джордино.
Тот едва заметно покачал головой.
– Этот последний. В колодец спускались только двое аквалангистов.
Предводитель бандитов подошел к краю сенота и бросил равнодушный взгляд вниз. По иронии судьбы именно в этот момент голова Питта показалась на поверхности воды.
– Очень хорошо, – насмешливо произнес бандит, сопроводив свои слова гнусной улыбкой. – В таком случае и говорить не о чем.
Продолжая улыбаться, он снял с пояса прикрепленный к нему мачете, перерезал им страховочный линь и бросил его конец в священный колодец.
Западня, из которой не было спасения, захлопнулась.
4
Питт, увидев рядом с собой перерезанный линь, не поверил собственным глазам. Мало того, что он не мог выбраться из колодца без посторонней помощи, он потерял контакт с Джордино. Некоторое время он плавал кругами у поверхности водоема, не имея ни малейшего представления о драматических событиях, происходивших наверху. Затем стянул с лица маску и поднял из воды голову, ожидая увидеть на берегу лица друзей, но у кромки колодца не видно было ни души.
Питт уже готов был позвать на помощь, когда до него донесся треск выстрелов, многократно усиленный каменными стенами колодца. Стрельба продолжалась всего несколько минут и оборвалась так же внезапно, как и началась. Вокруг по-прежнему были одни молчаливые джунгли. Ничего не понимая, Питт подождал еще несколько минут.
Что произошло наверху? Кто и в кого стрелял?
Его беспокойство все возрастало. Ясно было одно. Ему надо поскорее выбраться из проклятого колодца. Но как? Не надо быть профессиональным альпинистом, чтобы понять, что подъем по отвесным стенам без специального оборудования или без помощи сверху невозможен.
Он был уверен, что Джордино ни при каких обстоятельствах не покинул бы его. Может быть, он ранен и без сознания? О других, более страшных возможностях Питт старался не думать. Он громко позвал на помощь, но не получил ответа. Оставалось полагаться на собственные силы. Питт посмотрел на небо: до наступления темноты меньше двух часов. Если он собирался выбраться из колодца, подъем следовало начинать немедленно. Оставался открытым вопрос о невидимых налетчиках. Ожидают ли они его наверху или считают уже покойником? Впрочем, времени для догадок у него все равно не было. Ему не улыбалось провести ночь, плавая в зеленой жиже.
Он перевернулся на спину, еще раз осмотрел стены колодца и попытался припомнить, что он читал об известняке, готовясь к экзамену по геологии в колледже.
“Известняк – порода осадочного происхождения, состоящая главным образом из кальцита или скелетных остатков организмов того же состава различного цвета и строения”.
“Неплохо, – похвалил себя Питт, – во всяком случае, для студента, который никогда особенно не увлекался геологией”. Его старый преподаватель мог бы гордиться учеником.
Известняк сравнительно мягкий камень с многочисленными трещинами и внутренними пустотами. К счастью, ему не придется иметь дело с гранитом или базальтом.
Дирк описал еще один круг по поверхности воды, пока не оказался под небольшим выступом в скале примерно посередине предстоящего ему пути наверх. Затем сбросил баллоны с кислородом и большую часть уже не нужного ему снаряжения, за исключением пояса, геологического молотка и плоскогубцев.
Если по каким-то неведомым причинам его лучший друг и члены экспедиции убиты или ранены, а он оставлен умирать в колодце для жертвоприношений, то на это должны быть веские причины, и Питт собирался разгадать этот ребус.
Первым делом он извлек из привязанного к ноге футляра нож и отрезал два куска страховочной веревки. Конец одного куска обмотал вокруг рукоятки геологического молотка ближе к головке, второй связал в скользящую петлю.
Затем он извлек из кармашка пояса крюк, с помощью плоскогубцев придал ему форму буквы С и прикрепил к нему второй кусок страховочной веревки. В его распоряжении было хотя и примитивное, но вполне пригодное к употреблению альпинистское снаряжение.
Теперь ему предстояло самое трудное. Питт не был профессиональным скалолазом. Его стихией была вода. Все, что ему было известно об альпинизме, он почерпнул из популярных журналов или с экрана телевизора. Его редкие контакты с вершинами ограничивались посещениями горнолыжного курорта
