войска, призванные защищать свою страну. Это были обыкновенные наемники, продающие свои услуги всем желающим, способным заплатить хорошую цену. Два взвода солдат, по тридцать человек в каждом, под командованием двух лейтенантов и одного капитана. Убедившись, что его люди заняли надежную позицию, капитан взмахом стека подал знак начать штурм храма. Затем он взобрался на низкую стену, чтобы руководить предстоящим боем, оставаясь при этом в сравнительной безопасности. Увы, его расчеты оказались ошибочными. Своеобразная акустика древних руин многократно усилила отданную им команду, прерванную тут же криком боли. Так и не успев понять, что, собственно, с ним произошло, капитан сложился пополам и свалился со стены, ударившись затылком о каменную мостовую.
Полный невысокий лейтенант подбежал к упавшему капитану и опустился на колени рядом с его телом. Убедившись, что капитан мертв, он поднял взгляд в сторону храма, открыл было рот, чтобы выкрикнуть очередную команду, и тут же свалился на тело своего командира. Сухой треск автоматической винтовки был последним звуком, который он слышал.
Лежа на верхней площадке у входа в храм, за невысокой каменной баррикадой, Питт нашел сквозь оптический прицел группу растерявшихся солдат и четырьмя выстрелами вывел из строя последнего оставшегося в живых офицера. В зеленых глазах Питта, когда он смотрел на смешавшихся внизу наемников, не было ни страха, ни удивления, а только решимость. Он знал, что спасает жизнь тринадцати ни в чем не повинных люд ей. Стрелять поверх голов солдат, чтобы заставить их отступить, было с его точки зрения пустой тратой времени. Они пришли сюда хладнокровно убить невольных свидетелей их преступной деятельности. Убивать или быть убитым – стертое клише, но ничего справедливее сейчас не было. Наемные убийцы не заслуживают пощады.
Питт не был жестоким человеком. Ему никогда не нравилось убивать совершенно незнакомых ему людей. Единственное, о чем он сожалел сейчас, было то, что истинные виновники преступления находились вне пределов досягаемости.
Он отложил оружие в сторону и еще раз хладнокровно всмотрелся в то, что происходило внизу. Большинство перуанских наемников прижались к земле, тщетно пытаясь спрятаться за нагромождением камней, но они и не думали сдаваться. Несколько выстрелов, срикошетивших за его спиной о каменные стены храма, служили тому наилучшим подтверждением. Это были действительно крутые парни, бывалые солдаты удачи, быстро оправившиеся от первого потрясения. Смерть офицеров задержала, но не остановила их. Команду приняли на себя несколько сержантов, делавших все, что было в их силах, чтобы сломить неожиданное сопротивление противника.
Питт прижался к каменным плитам пола позади своей импровизированной баррикады. Пули щелкали за его спиной о каменную облицовку колонн, щедро посылая во все стороны мелкие брызги камня. С каждой минутой огонь усиливался. Профессионально перебегая от одного укрытия к другому, наемники постепенно сужали полукольцо, подходя все ближе и ближе к подножию лестницы, на верхней площадке которой укрывался Питт. Пора было подумать, что же делать дальше. Двигаясь ползком, ему в конце концов удалось добраться до входа в храм. Здесь Питт поднялся на ноги и, подбежав к задней стене храма, бросил обеспокоенный взгляд на окно, сделанное в форме арки.
Отдавая себе отчет в том, что стены храма не выдержат длительной осады и в то же время слишком отвесны, чтобы дать возможность его защитникам избежать гибели, солдаты не позаботились о том, чтобы взять храм в кольцо.
Питт понимал, что основные силы противника будут атаковать главную лестницу храма. Пожалуй, единственное, что он не мог предвидеть, так это то, что наемники собираются подвергнуть храм массированному ракетному обстрелу, прежде чем решиться на подобную атаку.
Вновь укрывшись за каменной баррикадой, он подверг прицельному обстрелу собравшихся внизу наемников, пока последняя гильза из магазина его винтовки не упала на каменный пол. Он перекатился на левый бок и уже готов был вставить новый магазин, когда характерный звук 40-миллиметровой гранаты, разорвавшейся в восьми метрах за его спиной, заставил его вновь прижаться к каменным плитам пола. Ракета пробила огромную брешь в стене древнего святилища, и сотни мелких обломков камня разлетелись, подобно шрапнели, во все стороны.
Звук взрыва едва не оглушил Питта. Глаза, нос и гортань были моментально забиты мелкой пылью, на какое-то время ослепившей его и лишившей способности нормально дышать. Он лихорадочно протер глаза и бросил взгляд на дымящиеся руины храма. Он едва успел прикрыть голову руками, прежде чем вторая граната ударила в древние руины и взорвалась с чудовищным грохотом. На этот раз ему повезло меньше. Крупный обломок камня попал в него и едва не отправил на тот свет.
Несколько секунд он лежал без движения и почти без чувств. Затем, с трудом поднявшись на колени, схватил лежавшее рядом ружье и прокрался во внутреннее помещение храма. Бросив взгляд на груду бесценных произведений искусства, он громко позвал Амару.
Грабитель могил был еще жив. Его руки, покрытые запекшейся кровью, были по-прежнему прижаты к простреленным гениталиям. Лицо выглядело маской слепой ненависти. И все же он оставался в полном сознании, словно человек, совершенно нечувствительный к боли. Больше всего он походил сейчас на взбесившегося дьявола, каким, собственно, и был в эти минуты.
– Похоже, у ваших приятелей слепая страсть к разрушению памятников искусства, – мрачно заметил Питт, и в тот же момент третья граната сотрясла здание храма.
– Вы в ловушке, – прохрипел Амару, – и вам из нее уже не выбраться.
– Я забыл поздравить вас с мастерски поставленной сценой убийства так называемого доктора Миллера. Ему удалось бежать, прихватив с собой передатчик, и вызвать подкрепление.
– Пришел твой последний час, проклятая американская свинья!
– Американская свинья, – задумчиво повторил Питт, – давненько меня так не величали.
– Ты умрешь в мучениях, точно так же, как я.
– Сожалею, но у меня другие планы.
Амару попытался приподняться на локтях и высказать своему противнику все, что он о нем думает, но Питт уже вышел.
Он поспешил к намеченному заранее окну. Матрац и пара ножей, позаимствованных им из жилых комнат террористов, лежали рядом. Он положил матрац на низкий подоконник и сел на него, свесив ноги наружу. Отложив в сторону винтовку, он взял в каждую руку по ножу и бросил взгляд на площадку, расположенную метрах в двадцати ниже уровня окна. Ему припомнился случай, когда он использовал этот способ, чтобы добраться до дна каньона на острове Ванкувер в Британской Колумбии.
“Вообще-то, в этом есть что-то противное человеческой натуре, – с горечью подумал он, – но ничего не поделаешь”.
С недолгими колебаниями было разом покончено, когда четвертая ракета взорвалась у фасада храма. Упершись каблуками в стену храма и манипулируя ножами наподобие тормозов, он соскользнул вниз по каменной стене, использовав матрац как своеобразный тобогган. [специальные деревянные сани для катания и соревнований на скорость в стеке с гор]
Джордино, с Шеннон и студентами за спиной и Роджерсом в арьергарде, подымался по лестнице, ведущей наверх из подземной гробницы, где они прятались с момента приземления вертолетов.
Сделав небольшую остановку, он осторожно высунул голову наружу и огляделся вокруг. Оба вертолета с заглушенными двигателями стояли метрах в пятидесяти от него. Пилоты сидели в кабинах, равнодушно наблюдая за штурмом храма.
Шеннон последовала его примеру и подняла голову как раз в тот момент, когда одна из гранат полностью разрушила центральную арку храма.
– Они уничтожают древние сокровища, – произнесла она с горечью.
Джордино бросил на нее косой взгляд.
“Лучше бы вспомнила о Дирке, – подумал он. – Питт рискует жизнью, в одиночку сражаясь с двумя взводами наемников, а нам предстоит всего лишь украсть вертолет”.
– Для археолога невыносимо наблюдать, как уничтожаются бесценные произведения искусства, – продолжала Шеннон.
– Ты предпочла бы, чтобы они расстреляли нас? – кисло осведомился пилот.
– Простите, я хочу, чтобы ваш друг спасся, не меньше, чем вы, но все же это страшное зрелище.
