Я только кивнула и закрыла за собой дверь, радуясь, что ему есть чем заняться. Отражение в зеркале, висевшем над раковиной, было ужасным, особенно если сравнить то, как я выглядела теперь, с тем, как смотрелась Рианнон минугу назад. Она — здоровая и загорелая, я — с красными глазами и желтоватой кожей. Еще я, к своему удивлению, заметила, что у меня проступили скулы. Наблюдалась явная потеря веса.
Боже правый, только не говори мне, что я выгляжу худой, — обвинила я свое отражение.
Я никогда не была толстой, но и худышкой не считалась. Вспомните Софи Лорен, Энн-Маргарет, Рэкел Уэлч, ладно, если вы молоды, то Джей Ло или Кэтрин Зета-Джонс, только побольше бюста и поменьше задницы.
Я сбросила всю одежду и продолжала изучать себя в зеркале. Точно, если не считать аккуратного маленького животика, то я отощала. Даже ребра торчали! В жизни не находила ничего привлекательного в худышках. Правда! Разве можно выглядеть женственно, если у тебя мальчишеская фигура? Это настоящая трагедия. Мне вдруг захотелось сожрать целую упаковку шоколадных рулетиков. Однако мой бюст, всегда отличавшийся полнотой и хорошей формой, стал определенно больше и красивее. Про маленький животик нечего и говорить. Прелесть!
Я восхищенно погладила его и прошептала:
О чем ты там думаешь, доченька?
Громкий стук Клинта так меня напугал, что я чуть не описалась.
Шаннон! Ты в порядке? Почему вода не шумит?
Потому что я еще не включила душ, — постаралась прощебетать я, помня, как отвратительно визжала Рианнон.
По-моему, ничего из этого не вышло. Я все равно огрызнулась, но Клинт, кажется, ничего не заметил.
Одеяла принесли. А еще я раздобыл внизу горячий чай и кое-что из предметов первой необходимости. Мне также удалось выклянчить пару отличных махровых халатов. Держи.
Глаза у меня расширились от ужаса, когда ручка двери начала поворачиваться. Я сорвала полотенце с сушилки и завесилась им как раз в ту секунду, когда в щель просунулась голова Фримана.
Черт! Мог бы постучать.
Ой, прости, — удивленно заморгал он, увидев меня, мягко говоря, в неглиже.
«Мужики все-таки болваны!»
Вот… — Он швырнул мне толстый белый халат и бумажную сумку, а потом захлопнул за собой дверь, словно я была дьяволом из преисподней.
«Неужели я так плохо выгляжу? Видимо, да».
Я включила душ и, пока вода набирала градус, ознакомилась с содержимым сумки. Зубная паста, две щетки, несколько дешевых одноразовых бритв, расческа и щетка для волос, баночка мультивитаминов. Я улыбнулась, откупорила ее и сунула в рот одну таблетку.
Я, наверное, провела под горячим потоком воды целую вечность, но тело настолько промерзло, что ему было необходимо вновь напитаться теплом. Я воспользовалась гостиничным мылом, шампунем и кондиционером, наслаждаясь влажным жаром. Толстое белое полотенце было таким же приятным, как и махровый халат. Я обмотала мокрые лохмы тюрбаном из полотенца, схватила щетку для волос и вышла из ванной в облаке пара.
Клинт так увлеченно смотрел канал погоды, что подпрыгнул при моем появлении.
— Надеюсь, и тебе достанется немного горячей воды, — приятным голосом сообщила я, не обращая внимания на все его неловкие ужимки.
Он буркнул что-то невразумительное и исчез в ванной.
Я закатила глаза и покачала головой, глядя на закрытую дверь.
«Мужчины!»
Я взбила подушки повыше и зарылась под несколько одеял. Это были те самые ультрамягкие штуковины, при виде которых так и тянет потереться о них лицом. Я облегченно вздохнула. Как это чудесно — согреться.
Пульт от телевизора лежал в ямке, оставленной на кровати телом Клинта.
«Раз я сейчас нахожусь в этом мире, то можно и пощелкать по разным каналам».
Новости погоды не относились к моим любимым развлечениям, как, впрочем, и передачи MTV, да и любых спортивных каналов, если только там не передавали фигурное катание.
Я наткнулась на повторный показ «Уилла и Грейс», пятнадцать минут посмеялась, после чего с восторгом обнаружила на канале Ти-би-эс один из моих любимейших фильмов с Джоном Уэйном, «Ангел и злодей». Он только начался. Я устроилась поуютней, предвкушая удовольствие.
Герцог как раз начал серьезно приударять за малышкой квакершей с фермы, когда Клинт закончил водные процедуры. Я взглянула на него. Под халатом плечи Фримана казались еще шире. Темные волосы, высушенные полотенцем, были восхитительно спутаны.
Однако Фриман на меня не смотрел, так и впился глазами в телик.
«Типичный мужчина!»
Старый фильм с Джоном Уэйном? — спросил он.
Ага.
Он сощурился.
Кажется, я его раньше не видел.
Да ты шутишь! Это один из моих любимых, — Я похлопала по кровати рядом с собой, — Началось недавно. Я введу тебя в курс дела, — Но тут меня одолело сомнение. — Ты ведь любишь Джона Уэйна, да?
По твоему тону мне ясно, что на этот вопрос есть только один ответ.
Только один правильный ответ.
Шаннон, девочка моя, Джон Уэйн — культовая фигура для Америки, — сказал он, почтительно прижимая ладонь к сердцу, как делают, когда дают клятву верности.
Ответ правильный, полковник Фриман. Присаживайтесь.
Я быстро рассказала ему сюжет, радуясь, что он перестал вести себя так, словно я Медуза или, если на то пошло, Медея. Я всегда пребываю в расслабленном приятном настроении, когда смотрю на своего героя, если только это не один из тех редких фильмов, в которых он погибает. Тогда я начинаю пускать слезу и пить слишком много. Хорошо, что не показывали «Ковбоев». На этом фильме я превращалась в сплошные сопли. Даже не представляю, что сделал бы со мной просмотр этого фильма в состоянии трезвости и беременности.
К несчастью, мои веки, видимо, не понимали, что им полагалось оставаться поднятыми.
Смутно припоминаю, что Герцог помог своим друзьям-квакерам построить амбар, а потом Клинт пробасил:
Спи, Шаннон. Я куплю тебе диск, и ты сможешь потом посмотреть этот фильм.
Я хотела рассмеяться и напомнить ему, что в Партолоне нет DVD, но перестала бороться со сном и погрузилась в теплое забытье.
11
Мы с Хью Джекманом лежали в повозке, очень похожей на ту, в которой Джон Уэйн уезжал со своей любимой в финальных кадрах «Ангела и злодея», на восхитительно ароматном ложе из лаванды. Моя голова покоилась на коленях Росомахи. Он нежно, но решительно расчесывал мои рыжие спутанные локоны своими металлическими штуковинами и объяснял, почему никогда не находил женщин хоть сколько-нибудь привлекательными, если им меньше тридцати пяти. Я заглянула в щель между досками и увидела, что наш драндулет вез ослик с человеческой головой. Я свистнула, и животина оглянулась. У нее была голова моего первого мужа. Я все еще хохотала, когда открыла глаза и обнаружила, что моя бестелесная душа зависла над отелем.
