Морриган проснулась задолго до того, как Биркита пришла к ней в спальню. Девушка встала и тщательно оделась. Она выбрала светло-желтое платье из струящегося материала, похожего на дорогой лен с примесью тяжелых шелковых нитей. Оно прекрасно облегало тело, и было украшено желтыми ограненными камнями. После этого Морри опустилась на лежанку, поджала ноги и прислонилась спиной к каменной стене. Она поглаживала Брину и думала о Мирне.
Дедушка с бабушкой говорили, что Рианнон и Шаннон были похожи, как близнецы. Морриган видела свою мать в селенитовом валуне и знала, что это так. Если бы не печальная улыбка Рианнон, то этих женщин можно было бы назвать клонами. Кайл и Кеган определенно похожи. Несмотря на детали, например длину волос у мастера-скульптора, и одно различие покрупнее — лошадиную часть туловища! — их можно было бы легко спутать. Дедушка называл ее отца двойником мужа Шаннон. Если верить Бирките, тот тоже был кентавром. Это было так же верно, как и странно. Поэтому, исходя из логики, она и Мирна тоже должны были иметь одинаковую внешность. Только вот Мирна умерла в тот день, когда Морриган появилась в Партолоне.
Душа Рианнон, ее матери, говорила что-то про человеческую жертву, необходимую для того, чтобы пересечь грань и оказаться в Партолоне. Морриган тогда решила, что Рианнон имела в виду Кайла, но теперь сомневалась в этом.
Мало того что дочка Шаннон была похожа на нее, так теперь оказалось, что она умерла. От этой мысли Морриган затошнило. «Вполне возможно, что именно я тому причиной. Нет. — Тошнота подкатила к самому горлу Морри, и той на секунду показалось, что она не сможет ее подавить. — Нет, — решительно повторила девушка самой себе. — Я не имею никакого отношения к смерти Мирны, потому что была в Оклахоме. До того дня, когда случился тот ужасный обвал, я даже не подозревала о существовании Партолоны, не говоря уже о Мирне».
Но темный бог Прайдери знал о существовании Партолоны, знал о Мирне и о ней, Морриган. Если верить дедушке, Прайдери присутствовал при ее рождении.
— Нет! — вскрикнула Морриган, вскочила и принялась метаться по комнате, несмотря на протестующие вопли Брины. — Прайдери не имеет ко мне никакого отношения. Я принадлежу Адсагсоне. Я не такая, как моя мать. Я не стану слушать нашептывания темного бога.
«Конечно, Рианнон не понимала, что слушает тьму, пока не стало слишком поздно. Так рассказывал дед. Сейчас совсем другое дело. Кроме того, меня предостерегли, поэтому я знаю, чего опасаться. — Она остановилась и внимательно посмотрела на себя в зеркало. — Я не имею отношения к уходу Мирны, но неудивительно, что начала терять рассудок, узнав о нашем сходстве и ее смерти. Самое малое, что я могу, так это помолиться о душе Мирны.
— Морриган! — позвала Биркита с другой стороны кожаного полога. — Можно войти?
— Да, конечно, — быстро отозвалась девушка.
Биркита вошла в спальню, огляделась и спросила:
— Вы одна? Мне показалось, я слышала голоса.
— Я просто говорила сама с собой. — Морриган указала на свое отражение и робко улыбнулась.
— Позавтракаем? — Биркита слегка встревожилась.
— Мне… кажется, что сначала нужно помолиться за Мирну. — Морриган умолкла и глубоко вздохнула. — Нет, даже не кажется. Я точно знаю, что хочу сделать это до завтрака. По-моему, все разумно. Вчера ведь мне пришлось поститься до начала ритуала Темной луны. Эта молитва не менее важная, — закончила она со спокойной уверенностью в том, что была права, решив следовать своему чутью.
— Да, миледи, — одобрительно произнесла Биркита. — Если вы здесь подождете, я позову всех жриц.
— Пусть Кеган и Кай тоже об этом узнают.
— Обязательно, миледи.
После ухода Биркиты Морриган продолжала рассматривать себя в зеркало и наконец спросила сама себя:
— Ты хотя бы понимаешь, что делаешь?
«Прими свое наследие».
Эти слова будто витали вокруг нее в прохладном воздухе пещеры. Морриган попыталась узнать голос Богини, но услышала лишь свои собственные сомнения.
Девушка решила, что ей импонирует торжественная суета, поднятая ее жрицами (они сами назвали себя ее жрицами!). Они пришли сопровождать Приносящую Свет в Усгаран для особой молитвы. Ей также понравился сладкий запах веревок, сплетенных из лаванды и шалфея и принесенных ими с собой. Ароматы этих трав проникали повсюду. Они внезапно напомнили Морриган о душистой оклахомской весне, когда она сидела во дворе дедушкиного дома и наблюдала, как колибри кормятся в цветах мимозы.
Жриц было всего двенадцать. Они выстроились перед девушкой в две колонны, по шесть в каждой. Брина беззвучно шлепала рядом, когда они медленно продвигались по туннелю, пропитанному ароматами трав. Шествие проходило в тишине, что позволило Морри задаться вопросом о том, куда же подевалась Биркита, и окончательно разнервничаться на подходе к Усгарану.
В просторной пещере было пусто, если не считать Кегана, Кая и, к счастью, Биркиты. Все трое стояли перед селенитовым валуном. При появлении Приносящей Свет Биркита присела в почтительном поклоне. Жрицы разошлись по обе стороны валуна и заняли свои места. Затем, как по команде, они повернулись к горящим жаровням и подожгли толстые веревки, сплетенные из лаванды и шалфея. Женщины позволили сухим травам погореть секунду или две, тотчас затушили огонь и вновь расположились перед огромным камнем, окутанные сероватым ароматным дымом.
Морриган, заново потрясенная звериной красотой кентавра, с трудом удерживалась, чтобы не пялиться на него. Кеган выглядел молодым, красивым и очень необычным, хотя на лице его было серьезное и грустное выражение, подобающее такому случаю.
«Любопытно, в каких отношениях он был с Мирной? Все-таки Биркита назвала его повесой!..»
Морриган тут же отогнала прочь эту мысль. Она твердо сказала себе, что отношения Мирны и Кегана совершенно ее не касаются. Ей нужно было сосредоточиться на молитве о душе умершей девушки, а не думать о всяких сантиментах. Этим могла бы тешить себя какая-нибудь героиня сериала.
Морриган перестала разглядывать Кегана, прошла вперед и остановилась перед массивным селенитовым валуном точно так же, как проделала это накануне, во время ритуала Темной луны. После вчерашнего мероприятия камень по-прежнему оставался темным. Морри закрыла глаза и сосредоточилась.
«Что мне сказать, чтобы помочь душе Мирны, да и еще кое-кому? Например, Рианнон или Шаннон, той самой женщине, которую я представляла своей матерью и о которой тосковала всю свою жизнь».
Девушка почувствовала неожиданный приступ злобы, подогреваемой отчаянием, подняла руки и заговорила звенящим голосом:
— Адсагсона, я взываю к тебе, живущей на небе и на земле! — Она помолчала и опустила руки, разведенные в стороны.
Юная жрица, не открывая глаз, стараясь разобраться в сложных чувствах, вызванных в ее душе жизнью и смертью Мирны, продолжала:
— Наши гости, мастер-скульптор Кеган и мастер-каменщик Кай, принесли нам печальную весть. Умерла Мирна, дочь Избранной Эпоны. Теперь мы, твои жрицы и я, просим тебя сопроводить ее душу в царство Богини, а также помочь тем, кого она оставила здесь. Облегчи их боль хоть как-то.
По-прежнему не открывая глаз, Морриган замолчала. Она боролась с приступом ревности, грозившим ее захлестнуть.
«В эту минуту Шаннон, вероятно, оплакивает смерть дочери. Точно так же я когда-то рыдала в подушку бесконечными ночами, пока не засыпала от изнеможения. Я до последней секунды глядела на фотографию этой женщины и тосковала по матери, которой никогда не имела. Все это время, бесконечные годы, Шаннон была жива и здорова. Она жила себе счастливо в Партолоне и любила свою настоящую дочь. — Эмоции переполняли Морриган, вызывали в ней дрожь. — Дед и ба слишком долго скрывали правду! Это было несправедливо. Если бы они сразу все мне рассказали, то я могла бы оказаться в
