которых как будто нашли отражение решительно все сведения об этом диком и суровом крае.
Необычный характер складчатости горного массива Марборе и причины образования цирка Гаварни до сих пор остаются загадкой для науки. Вызывая неизменное восхищение геологов, этот сложенный известняками массив служит неисчерпаемым источником тем интереснейших научных работ. К тому же он заключает в себе ряд природных достопримечательностей, обязанных своим происхождением любопытным явлениям подземной гидрологии.
Поистине достойно удивления, что горный цирк Гаварни, исхоженный вдоль и поперек многочисленными туристами и местными жителями, наводняющими ежегодно эти труднодоступные, но живописные места, таит в своих недрах такие не ведомые никому и весьма примечательные природные феномены, как тот, что был обнаружен нами в самом сердце Марборе.
Речь идет о ледяной пещере, которая, насколько мне известно, является самой высокогорной из открытых до настоящего времени пещер подобного типа.
Не следует смешивать ледяные гроты — простые углубления, открывающиеся в толще некоторых высокогорных ледников, — с настоящими ледяными пещерами, которые представляют собой обычные каменные пещеры, заполненные льдом, подобно тому как другие, пещеры заполнены водами подземных ручьев и рек.
Долгое время в Пиренеях не было известно ни одной ледяной пещеры. И вот, в самом сердце горного массива Гаварни, среди ледников и фирновых полей, нам в 1926 году удалось обнаружить такую ледяную пещеру и исследовать ее.
Маленькое селение Гаварни, приютившееся среди скал на высоте 1350 метров, служит традиционной стартовой площадкой для всех восхождений, совершаемых в этом горном массиве. Именно отсюда тронулся в путь и наш маленький семейный караван в составе моей матери, моего младшего брата Марциала, моей жены и меня. Каждый из нас совмещал в своем лице обязанности альпиниста, гида и носильщика. С ледорубами в руках и увесистыми рюкзаками за спиной мы собирались исследовать пустынные и заснеженные просторы арагонских сиерр.
После крутого и тяжелого подъема, трудности которого возросли из-за испортившейся погоды, мы достигли перевала, носящего название «Брешь Роланда». Но снежный буран, встретивший нас здесь ураганным, сбивающим с ног ветром, вынудил наш маленький отряд спешно искать убежища в крошечной пещере, открытой еще в 1909 году ученым-гляциологом Пиренеев аббатом Горье′. Уже второй раз этот естественный приют, чрезвычайно удачно расположенный поблизости от перевала, спасал нас от опасности заблудиться и погибнуть в снежной пурге.
А между тем именно в этот день наши спелеологические изыскания в массиве Гаварни должны были увенчаться успехом. Проявленное нами упорство в достижении намеченной цели было вознаграждено открытием, которое произвело сенсацию как в мире ученых, так и в мире альпинистов. «Открытием выдающегося научного значения» назвал его знаменитый спелеолог Э. А. Марте′ль.
После нескольких часов вынужденного затворничества в убежище Горье мы с радостью увидели, что снежная буря улеглась и наш отряд может двигаться дальше. Уже довольно долго бродили мы среди фирновых полей и каменных осыпей плоскогорья Марборе в поисках проблематических пещер и пропастей, как вдруг вдалеке, между двумя гонимыми ветром облаками, заметили черневший в каменной стене обширный естественный портал, отделенный от нас крутым заснеженным склоном.
Не испытывая большого энтузиазма, мы все же принялись вырубать ступеньки в твердом фирне, чтобы добраться до этого портала.
Надо сказать, что если само исследование неизвестной пещеры всегда бывает захватывающе интересным и поучительным, то предварительный поиск, имеющий целью обнаружить вход в такую пещеру, как правило, утомителен, скучен и чреват бесконечными разочарованиями.
Однако на этот раз увиденное издалека отверстие в каменной стене не оказалось, как это часто случается, простой нишей. Нет, это действительно был вход в пещеру, и притом в одну из самых красивых и необычных, какие мне приходилось видеть.
Снежный карниз и крутой, усыпанный щебнем откос еще скрывали от нас внутренность пещеры. Но как только мы преодолели это препятствие и проникли под каменный свод, все четверо не смогли сдержать восклицания восторга. Картина, представшая перед нашими изумленными глазами, оправдывала охватившее нас восхищение и безусловно вознаграждала за нелегкий путь.
У наших ног лежало круглое, покрытое слоем прозрачного льда озеро, а за ним виднелась впадавшая в озеро ледяная река, начало которой терялось в глубине галереи, уходившей горизонтально в недра горы.
Подземный зал с ледяным озером посредине и начало галереи, служащей руслом ледяной реке, озаренные косыми лучами дневного света, словно светились призрачным синеватым сиянием. Голубые блики этого волшебного освещения лежали на каменных стенах и свисавших с потолка ледяных сталактитах, отражались в гладком зеркале озера, которое не созерцал еще ни один человеческий взгляд.
Из глубины подземной галереи, откуда доносились таинственные шумы и шорохи, дул прямо нам в лицо холодный ветер. Ледяное дыхание его, соприкасаясь у входа с теплым наружным воздухом, образовывало позади нас легкую завесу тумана, сквозь которую можно было различить — в рамке совершенно театрального портала — острый гребень пограничного хребта с глубокой выемкой на месте перевала и за ним синее небо Франции.
Брат мой стоял на гребне откоса и, воздев руки к потолку, потрясал своим ледорубом, крича и жестикулируя, словно профессор Лиденброк на краю кратера Снеффельс (в книге Жюля Верна «Путешествие к центру Земли», чтение которой произвело на нас в отрочестве неизгладимое впечатление).
Мы и впрямь чувствовали себя героями романа великого фантаста.
Развернув карту местности и сверив ее данные с карманным альтиметром, мы установили, что находимся на высоте 2700 метров. Значит, эта неизвестная ледяная пещера — самая высокая на земном шаре, поскольку пещера Дахштейн в Австрии, державшая до сих пор первенство, расположена на высоте всего лишь 1700 метров.
Было уже довольно поздно, а до убежища Голи в долине Арраза, где мы собирались ночевать, оставалось еще несколько часов ходьбы по сильно пересеченной и почти незнакомой местности. Погода продолжала оставаться неустойчивой; туман мог каждую минуту накрыть нас и сделать дальнейшее продвижение опасным. Вдобавок, чтобы облегчить подъем, мы оставили наши тяжелые рюкзаки внизу, у подножия крутого снежного склона, и единственным средством освещения, которым мы располагали, была толстая свеча, случайно оказавшаяся у одного из нас в кармане.
Несмотря на все эти препоны, решено было посвятить один час предварительному обследованию только что открытой пещеры. Не теряя ни минуты, мы пересекли ледяное озеро по довольно непрочному, но абсолютно прозрачному льду, под которым была отчетливо видна вода, и добрались до берегов подземной реки, имевших совершенно арктический вид в том месте, где эта река, покрытая толстым панцирем зеленоватого льда, впадает в замерзшее озеро.
Подземная галерея постепенно расширяется, потолок ее поднимается вверх, и перед нами предстает подземный ледник площадью примерно в 7000 квадратных метров, гладкий как зеркало и слабо освещенный косыми лучами все того же голубоватого, ирреального света, проникающего сквозь входное отверстие.
Кристально прозрачная и словно отполированная поверхность льда, который служит здесь полом, обильно украшенные ледяными сталактитами и драпировками стены и своды создают совершенно фантастическую, неописуемую картину.
Освещенные слабым пламенем нашей единственной свечи, предмета наших неустанных забот, который не столько освещает дорогу, сколько слепит нам глаза, мы продвигаемся в глубину неведомой пещеры.
Справа от нас открывается коридор с низким сводом. Он ведет в ледяной зал, простирающийся за пределы видимости. Мы лишь бегло осматриваем этот зал, но успеваем заметить, что сюда через вертикальные трещины-камины все время сочится с поверхности вода и тут же превращается в лед. Затем наш маленький отряд снова устремляется вперед, в недра подземного ледника.
На глубине примерно 120 метров ветер, все время дующий нам в лицо, становится еще холоднее и яростнее. Мы отчетливо слышим тонкий стеклянный звон, производимый падением бесчисленных ледяных
