После гостям стали разносить угощение – собачий корм «Педигри пал». Они ели, а после надевали ошейники, становились на четвереньки и выли, и смеялись. Было очень весело. Вася побежал в сортир, прикрыв ладонью рот, и там закрылся. В сортире он достал из кармана кассету с фотопленкой и засунул ее сперва в презерватив, а после себе в жопу. На выходе из этой нехорошей квартиры Васю обыскали, раздев догола, – но в жопу, надо сказать, не заглянули. Он уехал с пачкой денег, в принципе довольный. С черной шапкой на голове его довезли до метро и там, как обычно, выпустили.
На одной из съемок Вася видит этого кобеля, лежащего в гробу, высеченном из цельной глыбы угля. Там стоят в огромных количествах венки с лентами: «Вождю московских сатанистов – от ЦК КПРФ», «Другу и товарищу – от московских чекистов», «От международной закулисы», «Скорбим вместе. Геи и лесбиянки», «От олигархов Кремлевского пула», «Верному соратнику от бен Ладена», «Нефтянка скорбит вместе с вами! Поднимем цены в знак солидарности!»
В толпе скорбящих мы видим Сергея Цигаля, журналиста и скульптора. Баба Валя подходит к нему и говорит:
– Мы бы хотели сделать памятник. Никто лучше вас не изображает собак. Из Италии уже везут черный мрамор. Самый наилучший.
– Да-да. Конечно.
– Деньгами не обидим.
– Ну что вы. При чем тут деньги? – говорит он, сверкая глазом.
Баба Валя тут же дает задаток. Цигаль распихивает пачки по карманам.
Вася меж тем снимает кобеля, лежащего в гробу. И его ордена, лежащие на подушечках. Там медали за победы на собачьих выставках, фашистские ордена со свастикой, орден Ленина, орден Бокассы с черным профилем и скрещенными черными костями... Васю выводят после с пачкой денег, и во дворе он из-под шапки ухитряется рассмотреть грузовик с цистерной, покрытой потеками черной смолы, и Вася видит госномер 666. Он тайком крестится и залезает в кабину.
После кобеля хоронят в черном угольном гробу, в черном мавзолее – уменьшенной копии настоящего.
На похоронах, которые Вася также снимал, он видит, как к бабе Вале подходят сатанисты и выражают соболезнование. Один говорит:
– Держитесь. Вы нам нужны. Вы теперь наша Крупская.
Ту спрятанную пленку Вася распечатал, он смотрит фотки с женой. Что там – нам не показывают. Но жена в восторге.
– Слушай, а где это? Я хочу туда сходить!
– Ты что, с ума сошла?
– Нет, ну где, скажи, а?
– Я и сам не знаю.
– Что значит не знаешь?
– Ну мне не дают посмотреть. Шапку натягивают на глаза...
– Ты должен меня как-то взять туда. Скажи, что я твой стилист, или осветитель, или что.
– Дура ты, и больше ничего.
– Сам ты идиот. И все. Я на тебя обиделась.
Она после и без него сидит, подолгу рассматривает фотки, лежит на диване и мечтает. А потом она залезает в Интернет и в поисковой строке пишет: «Как вступить в первичную организацию московских сатанистов». Оттуда сразу вываливается 20 000 ссылок. Жена чешет репу. У нее счастливое лицо. Одна заметка называется: «Выездное заседание московских сатанистов: коммунистический субботник на Лысой горе».
Жена Васи раскрывается как сатанистка таким манером: ночью она серьезно кусает его, спящего, в шею с намерением попить крови, хотя она к этому еще не привычная, – посмотрев фильм «Дозор». Вася бьет ее смертным боем. Дальше они все-таки мирятся. Но Васе не нравится, что жена его все время в черном, квартира завалена сатанистскими книжками и жуткими игрушками из секс-шопа.
Про все это Вася рассказывает Доктору. Они выпили бутылку, вторую, и после Вася начинает орать:
– Вы все тыловые крысы! Жалкие, ничтожные людишки! А я настоящий репортер! У меня путь воина, а не какого-нибудь купца и мудака, который только и думает про то, как бы свою жопу прикрыть!
– Какого хера ты орешь?
– А такого, что я великий настоящий репортер, а не какая-нибудь тварь.
– Ты просто нажрался. – И в сторону: – Ну что мне делать с этим пьяным мудаком?
– Я не нажрался! Я только еще начинаю нажираться!
– Блядь, только этого мне не хватало...
– «Трое суток шагать, трое суток не спать» – это про меня песня! У меня песий зуд, я за красное словцо готов умереть, ну и за свободу слова тоже!
Вася хоть и пьян, но все же соображает и способен вести осмысленную дискуссию. Доктор успокаивается, перестает злиться на Васю и принимается слушать его. Вася размахивает руками, орет, рассказывает что-то, Доктор смотрит на него с улыбкой и пьет дальше, Васе не наливая. Тот спохватывается и приносит коробку с пленками, роется в ней и достает заветную кассету с той самой съемкой. Он вытаскивает кассету из презерватива и вручает Доктору.
– Тут бомба! Взрывной материал! Такого еще никто не видел.
– Что там?
– Никогда не угадаешь.
– Президент ковыряет в носу, как ты любишь?
– Дурак ты – и все. Налей мне.
– Не налью.
– Пидорас.
– Там что у тебя, Пугачева с Киркоровым? На супружеском ложе?
– Не все так примитивно, как тебе кажется.
– Ну ты, блядь, крутой папарацци. Такого наснимал, что даже угадать невозможно.
– Там... репортаж с партсобрания.
– Ну, это ерунда.
– Ты не понял. Это не простое собрание, а у, блядь, сатанистов.
– О! И что там, черная месса?
– Ну типа. Я оставляю это тебе. Напечатай, и все поймут, кто на самом деле великий репортер и фотограф. Роберт Капа, Картье-Брессон, Хельмут Ньютон и я, а больше никого и никогда. Понял? Я тебя, блядь, спрашиваю – понял или, сука, что?!
– Понял, понял.
– Ну вот и забирай.
– Как скажешь.
Доктор забирает пленку, уносит в другую комнату. Потом возвращается на кухню и видит Васю, заснувшего на стуле. Он пьян и ужасен. Доктор тащит тело в спальню. Ноги в грязных дешевых стоптанных ботинках волочатся по полу.
Утро. Вася ужасен. Он на кухне пьет воду из-под крана. Доктор смотрит на него с жалостью и легким осуждением.
– Ну чё? Живой?
Вася смотрит на него растерянно:
– Ни хера не помню. Как я вчера, нормально? Или что?
– Ну что смотря считать нормой.
– Хоть не наблевал нигде тут у тебя?
– Обошлось пока без блева.
– А что я тебе рассказывал? Приставал небось со всякими мудовыми историями?
– Не без этого.
– Не, ну вообще нормально?
