блокадном Ленинграде – мечта каждого военного преступника.
В тот раз двух зайцев хотели убить, не иначе.
В Европе уже давно не осталось подобных закутков, всё отремонтировано, подчистую.
Так что фильм про зачуханный послевоенный Берлин надо снимать только в Питере.
Так и сделали, контракт официально подписали, денежки Городу отстегнули. Но не продумали главный момент. Население надо было оповестить. А то кому-то сказали, а про кого-то, как всегда, забыли.
Пока на улице Шкапина готовился эпизод с листовками для фильма 'Закат', пока статистам раздавался бесплатный сэконд-хэнд, Маринка, жившая рядом, готовилась к выходу в свет. Она надела платочек, взяла авосечку и – шасть из квартиры…
Улицы Шкапина и Розенштейна идут параллельно друг-дружке, на крошечном расстоянии.
Часть пути Маринка проделала почти вприпрыжку. Она шла чрезвычайно бодрой походкой, в уме подсчитывая, сколько щас придётся заплатить за свет, за газ и за всё такое прочее. Квитанции лежали в авоське, а авоська та была приготовлена для последующих покупок.
Однако, человек предполагает, а Бог располагает. До покупок дело не дошло. Узрев солдат и офицеров Вермахта, Маринка решила, что спятила. Ведь всю Блокаду в Городе прожила, а такого не видела! На всякий случай даже в обморок хлопнулась.
Чтоб отнесли куда следует и всё хорошенько объяснили. Отнесли, конечно же, и объяснили.
Так что, если вам когда-нибудь расскажут про этот эпизод и про старушку, которую в дурку свезли, не сомневайтесь, это про Маринку.
Юрик замышлял не только мемуары. Ему с Городом надо было разобраться до конца.
Его собственная Дверная Теория начинала казаться ему слишком поверхностной.
Город явно заслуживал большего.
Скрупулёзные научные исследования были впереди, а начинать писать хотелось прямо сразу, прямо с ярких доминант, с чего-нибудь улётного и броского. Пожалуй, что со сфинксов.
Есть поверье, что сфинксы приносят несчастье. Поговаривают, что именно из-за них город Санкт- Петербург всё время мается. Как привезли из Египта сфинксов, так и пошло…
Возраст у Города не такой уж и старый. Великий Город, а младше любой мало-мальски приличной деревни! Младше-то младше, но сколько событий: и три революции, и Блокада… Имён одних поменяно несметное количество: и Питербурх, и Петроград, и Ленинград, и Санкт-Петербург… И это только имена официальные.
Возьмём тепер по-просту Питер, Северную Пальмиру, Город на Неве…
Короче, гладить сфинксов нельзя, а то несчастье будет. Но разве только их одних?
В одной из питерских подворотен, на Малой садовой, что между Невским проспектом и Итальянской улицей, жила собачка по имени Гаврюша, местный мутант.
Некоторых пёсиков в бронзе отливают, а её смантулили из листа железа. Получился мало кому понятный гибрид: нос как у свиньи, уши как у неё же, а осанка – как у гиены после удачной охоты.
Посадили ту собачку в самом неприличном месте, в нише, куда народ раньше писать-какать ходил.
Правда, перед тем как усадить её туда, всё почистили, продезинфецировали, деревянный поддон, как в бане, собачке устроили. Да только недовольная осталась.
Теперь мстит и гадит всем подряд.
Из-за неё однажды даже итальянская трагедия случилась…
Два заезжих итальянских тележурналиста – один молоденький, а второй не очень – посещали Город на Неве по заданию канала 'RAI-3'.
Тут надо вспомнить, что Питер Мекка и для итальянцев, а не тольеко для писателей-поэтов.
Но, к сожалению, не целый год, а толкько в августе.
Зачем всей страной в августе в отпуск идти, отдельная тема. Турфирмам, однако, чистый убыток.
И вот однажды решили все итальянские турфирмы скинуться на зимнюю рекламу.
Заслали в Петербург вышеизложенных горемык, чтобы те отсняли снег, лёд на Неве и ещё что-нибудь этакое, невиданное ранее.
Кто-то, добрая душа, посоветовал им навестить Гаврюшу.
Если вы ещё не видели собачку из листа железа, местные доброжелатели не только вам расскажут, как к ней пройти, но и проинструктируют, чего с ней, вернее с ним, делать. Мол, погладить надо и желание задумать.
На первый взгляд, совет нормальный. Ведь гладят же туристы разные скульптуры, даже Джульетту за грудь берут.
В процессе съёмки Гаврюша сидел тихо, но, как оказалось после, недоброе задумал.
Журналист постарше устал ещё с утра и наотрез отказался собачку гладить. Вместо этого томно засел в ближайшем кафе.
Молоденький же, как на грех, весь ритуал исполнил: и погладил, и желание задумал, чтобы дома, в Италии, у его собачки всё было хорошо.
Любит ли Гаврюша итальянцев, сказать трудно, а вот собаки итальянские ему явно не по сердцу.
На утро младший журналюга в истерике забился. Его супруга пошла погулять с собачкой, и на них наехала машина. Жена отделалась лёгким испугом, а собачке задние лапки ободрало.
Шут с ними, с итальянцами, пускай не лазят, где не положено.
Но как посмотришь, сколько в том дворе автографов: и 'Фабрика звёзд', чуть ли не в полном составе, и другие, хоть и не такие известные, но довольно многочисленные личности…
После того случая состолась беседа Юрика с проводницей 'Красной Стрелы'.
Проводница была из коренных, из питерских. Услышав о трагедии, она даже обиделась:
– Здрасьте! Вы что, не знаете, что ни сфинксов, ни эту собачку гладить ни в коем случае нельзя?!
Вот такая странная история.
Юрик бы и забыл про неё, да совсем недавно видел Гаврюшу сидящим у здания ТЮЗа.
Кто его туда перенёс? Повинуясь чьему приказу? Никак приказ тот шёл из-под земли…
Юрику чем дальше, тем яснее становилось, что реферат про Город-Дверь не самое глубокое его произведение. Хотя, правду сказать, фантазия об эрмитажной Свинье неплохо его дополняла.
Фантазия типа 'сказка для взрослых и их старшеньких детей' получилась даже круче, чем мемуары про Посольство. В ней и про скелеты, и про любовные интриги, и про путешествие в Париж.
Откуда столь гротескная фантазия? Оттуда. Ведь путешествуют же Рембрандтовы творения из страны в страну, из музея в музей. Персонажи любят путешествия. Не вечно же им в одних стенах париться!
Глава 19.
'Птичку жалко'. Памяти А. Демьяненко.
У нас принято впадать в депрессию, достигнув всенародного признания. Мол, дальше некуда идти, разве что катиться вниз с Олимпа, прямо на глазах у почитателей.
Актёры-комики массово сокрушаются, что не сыграли Гамлета (или Офелию, в зависимости от пола). Ближе к старости никому не хочется быть клоуном. К старости у многих с юмором напряг. Или нет?
Давеча по ящику передачу про Сердючку сделали (без её, вернее, без его, участия).
Один престарелый актёр выдал фразочку: 'Трагедия Данилко в том, что…' Дальше были перечислены роли, которых артист в дамской шубе трагически лишился из-за своего легкомысленного поведения…
А Сердючка всё скачет-поскачет, скачет и не знает, что у неё есть трагедия. Она ведь ещё не в занудном возрасте.
'Надо будет срочно информировать', – подумал Юрик, – 'а то сам Андрюха, поди, не догадается…'
