встать в солидную копеечку. Гости разобидятся и ничего не купят в 'Онегине'. А Юрик на 'Онегина' всегда рассчитывал. Без него рабочий день превращается в субботник.
От 'Астории' до Невского проспекта путь не близкий, особенно когда идёшь со старичками. С ними идти всегда неудобно, зато денежно. Если, конечно, старички иностранные. С молодыми идти куда легче, но и карманы у них облегчённые. В лучшем случае купят по матрёшке или по открытке, а то и просто на халяву угостятся магазинным туалетом, ликёром и красивыми шоколадками. Особенно бесили Юрика студенты – те вообще никогда ничего не брали за деньги, только угощались.
А вот старички – другое дело. У них и родственников больше (в их-то возрасте!) Для близких родственников сувениры подороже, для дальних – подешевле.
В сумме каждый уважающий себя иностранец покупает долларов на триста.
Выйдя с Большой Морской на Невский проспект, Юрик ломанулся к Площади Искусств, таща за собой покорных туристов. Опытный гид прогулку по Невскому делает за десять минут. Максимум за пятнадцать.
– Синьор, а нельзя ли помедленнее?
– Можно. Но тогда не успеете всё посмотреть. Вы же хотели пройтись по главной улице? Знаменитейший проспект, весь мир про него знает!
– А завтра что у нас?
– Завтра вам дадут большой автобус. Катайтесь потом, сколько надо, можете вообще из него не вылезать. А сейчас нам нельзя терять драгоценного времени!
Гидовать надо умеючи. Гид без цветистых баек, что павлин без хвоста, скучен и неприятен. Раньше Юрик так нагло не врал, его испортило гидование. Однажды в киевском аэропорту 'Борисполь' он ожидал вылета в Москву. Задержка рейса два часа. Разъярённые греки (с кем он только не работал!) жужжали как осы, пытаясь перевалить вину на него. У греков, что ни случись, всегда гид виноват. Эта информация для тех, кто собирается работать с греками.
Положение спасла Анжела, киевская коллега. Она летела тем же рейсом, но с америкосами. Сердобольная Анжела затащила Юрика в бар, налила шампанского, и через полчаса он вышел к своим мучителям улыбающийся и довольный:
– Всё в порядке! Я позвонил Ельцину, через час будет самолёт!
– Ну, вот! Стоило на него покричать, надавить, как он сразу Ельцину позвонил!
С этого всё и пошло. Юрик больше не мог не приврать. Честно говоря, голой правды от него и раньше никто не требовал.
Глава 3.
'Блекнут фасады…' – Синьор, скажите… только честно… Путин сейчас в городе?
– А как же!
Юрик понятия не имел, где пребывал Владимир Путин. Может быть, как раз в тот момент у своего друга Берлускони, на одной из его средиземноморских вилл. Но отвечать надо в приятной форме и без лишних рассуждений. Юрик подумал-подумал и разрешил:
– Пусть завтрашний гид покажет вам квартиру Путина.
– А где она?
– На Малой Морской, рядом с вашей 'Асторией'…
Юрик не соврал. Просто выдал прошлое за действительное.
– А в Кремле тогда кто живёт?
– Он же. Но не всегда…
В Кремле давно уже никто не живет, с марта 1953 года, с тех пор как умер отец народов. А с июля 1955 года половина территории Кремля перешла в распоряжение музейщиков. Но раз вовремя про Кремль не выучили, кто им доктор. Им сейчас не о том надо думать.
– Прибавьте шагу, синьори, скоро темнеть начнёт!
– А Сан-Пьетробурго ди ноттэ?
– Это не так интересно. Днём город красивее…
Про ди ноттэ (или про бай найт), вообще разговора не было. Он им ничего такого не обещал.
В центре Площади Искусств, на фоне сразу двух музеев, стоит Пушкин, широким жестом приглашая зайти в Малый Оперный. Вечером усталому путнику одна дорога – в театр.
Но Юрику виднее, куда вести усталых путников именно сейчас, ведь театральные билеты куплены на завтра. Пушкин гидом не работал, а посему не очень-то въезжает в ситуацию. К тому же, он всё время отвлекается на 'Гоголька'.
Пушкин фанат Гоголя, а вовсе никакого не театра. Через квартал от великого поэта стоит его ближайший друг и обласканный протеже, великий рассказчик Гоголь, которому он от широты натуры подарил целых два сюжета – 'Мёртвых душ' и 'Ревизора'.
А титул 'Гоголёк' они ему вдвоём с Жуковским приспособили.
Малый Оперный тут вообще никаким боком. Правая ладонь поэта развёрнута к небесам.
Он намекает, что неплохо бы перелететь через соседние дома, перемахнуть через канальчик – всё тот же, Грибоедов! – и приземлиться на углу Малой Конюшенной и Невского проспекта, прямо у ног Николай- Василича-нашего-Гоголя. Сам он этого, по понятным причинам, сделать не может.
А ещё Пушкин фанат Невского проспекта, чего не скажешь о его дружке. Гоголь эту кишащую бездельниками и весьма обманчивую першпективу, мягко говоря, не переваривал (см. 'Невский проспект' Гоголя). Николай Васильевич, в отличие от Пушкина, стоит грустно потупившись, отвернув лицо от центральной улицы.
Оба приятеля отлиты в бронзе на деньги поклонников и стоят у главной артерии Города, подавая друг другу тайные знаки…
Дав итальянцам полминуты на общение с известнейшим поэтом, Юрик украдкой пнул ногой Марио. Тот подскочил, изрыгнув дежурную фразу:
– Синьори, кафэ! Чокколата! Тутто гратуито!
Два жестоких фюрера, обняв друг друга за талию и совершенно не оглядываясь, помчались к заветной двери.
Солдатам ничего не оставалось как, засунув фотоаппараты в сумки, бежать за ними…
В 'Онегине' духота, тесно, но весело.
Месиво из иностранных групп, притянутых сюда расторопными гидами, ведёт себя как племя папуасов: лихорадочно примеряются дешёвые побрякушки, листаются и несутся на кассу книги, а в адрес гидов сыплются комплименты, мол, дикое спасибо, что привёли в такую красоту.
Если итальянцы сыплют комплименты, им лучше не перечить. Во-первых, это бесполезно, а во-вторых – зачем? На большое итальянское спасибо надо отвечать снисходительной улыбкой, а не 'что вы, что вы, это моя работа!' По крайней мере, жалобу не накатают.
Сказать по правде, итальянцы народ не писучий. Поорать поорут, но чтобы писать – никогда. В отличие от японцев. Те недавно накатали на одну пожилую джэпанистку:
'Много говорила'. Им острова не отдают, так сразу гиды виноваты.
С итальянцами работать легче. Юрик не барышня-блондинка, но и ему эта компания нравится. Он давно выработал тактику – после двух японских групп брать хотя бы одну итальянскую в качестве санатория. Делал себе отпуск по ранению.
Рядовой японо-турист сам по себе неплохой. Умилительно глядеть, как малыши в одинаковых панамках чапают дружным строем. Сами-то они крови никому не портят, но к ним, как правило, приставлен гнида- каратист. Или каратистка, что ещё страшнее.
Юра Лялин говорит с японцами не по-английски. Он год отработал клерком в московском Посольстве Японии. Вот. У него вообще восемь языков нашлёпано. В условиях суровой конкуренции надо быть
