стоит. А электрическая — кто его знает.
— Слышь, Петька, — не совсем уверенно сказал Гаврик, — часом, ты не брешешь?
— Собака брешет.
— А какая она?
— Кто?
— Эта электрическая машина. Большая?
— Не особенно.
— Как что? Как половина конки будет?
— Меньше.
— Ну, тогда как стол будет?
— Меньше.
— Как ящик из-под апельсинов будет?
— Как ящик будет. Приблизительно вот такая.
Петя добросовестно показал руками размер электрической машины, — в длину, в ширину и в высоту. Гаврик поскреб затылок.
— А ты ее видел?
— Спрашиваешь!
— Где же ты ее видел?
— У нас в гимназии.
— Какая ж она?
— Обыкновенная. Ничего особенного. Стеклянный круг и две палочки вроде ручек скакалки с медными шариками. Называются электроды. Очень просто.
— А что делает?
— Электричество.
— Ну!
— Представь себе.
— Как же она его делает?
— Ее крутят, а электрическая искра проскакивает между электродами. Понятно?
— Что же тут непонятного? Понятно. А зачем? Для фокуса?
— Для опыта, — наставительно сказал Петя. — А еще можно вместо искры, чтобы электрическая лампочка горела. Вот такая малюсенькая лампочка.
— И горит?
— Горит.
— Как же она горит?
— Так и горит. Машину крутят, а она горит.
Гаврик засмеялся.
— Брешешь!
— Собака брешет.
— И ты купишь себе такую машину?
— Непременно.
— А гроши?
— Здравствуйте! Я ему сто, а он мне двести. А сберегательная книжка?
— Не дадут.
— Дадут.
— А вот не дадут!
— А вот дадут!
И опять начались препирательства. Они, вероятно, так бы никогда и не кончились, если бы вдруг приятели не увидели, что стоят перед большим серым зданием, на котором мелкими золотыми буковками выложено: «Государственное казначейство». «Государственное» — на левом крыле дома, «казначейство» — на правом, а посредине — золотой двуглавый орел.
Оказывается, незаметно для себя Петя и Гаврик пересекли почти весь город.
Так вот он, этот таинственный казенный дом, это могущественное государственное учреждение, где в сводчатых подвалах стоят зеленые кованые сундуки, набитые золотом и ассигнациями, среди которых ходит с пылающим сургучом в руках костлявый старик в зеленом мундире, покрытом орденами и медалями, — сам государственный казначей, хранитель государственных сокровищ.
Приятели нерешительно переглянулись.
— Ну? — сказал Гаррик, легонько трогая Петю локтем.
— Что «ну»?
— Пойдешь?
— Конечно.
— А не сдрейфишь?
— Здравствуйте!
— Чего же ты не идешь?
— Сейчас пойду.
— Брось! Лучше заскочим на тульчу, подберем Моте ботиночки. А сюда когда-нибудь другим разом соберемся.
— Нет, сейчас.
Сказать по правде, Пете и самому как-то не верилось, что можно немедленно и по первому же требованию получить свои три рубля. Кроме того, было действительно страшновато. Но Петя был ужасно упрям. Ему во что бы то ни стало хотелось настоять на своем.
— Пошли, — сказал он решительно.
— А может, не стоит?
— Ага! Дрейфишь?
— Кто?
— Ты.
— Я?
Гаврик презрительно покосился на Петю. Не говоря ни слова, Гаврик обеими руками взялся за чудовищную ручку дубовой двери государственного казначейства, громадной, как ворота, и потянул ее изо всех сил. Дверь поддалась с большим трудом. Послышался тугой вздох какого-то поршня.
Подбадривая друг друга пинками, мальчики пролезли в щель, и дверь за ними бесшумно захлопнулась.
Они очутились в очень большом, грязном, плохо освещенном вестибюле. Резкий запах мокрого шинельного сукна и керосина слышался в синеватом воздухе. Монотонный гул присутственного места реял вверху.
Швейцар в мундире с зеленым воротником сидел на стуле под вешалкой и пил чай вприкуску.
— Здравствуйте, — сказал Петя швейцару. — Простите за беспокойство, но дело в том, что я вкладчик. Это — мой товарищ. Мы пришли вместе. Он не вкладчик, но я вкладчик. У меня есть книжка Государственной сберегательной кассы. Вот моя книжка. Посмотрите.
Петя вынул из ранца и показал швейцару сберегательную книжку.
— Я бы хотел, если можно, получить свой вклад. Это, кажется, где-то здесь. Не можете ли вы мне сказать, куда надо обратиться?
Швейцар не удостоил Петю ни одним взглядом. Он как раз в то время держал перед собой на трех пальцах блюдце и усердно дул, отчего на поверхности жидкого чая образовалась ямка.
Швейцар молча показал большим пальцем через плечо назад, вверх.
Чувствуя себя совсем маленькими, Петя и Гаврик поднялись по узорчатой чугунной лестнице с заслякоченными ступенями и вытертыми перилами.
Они очутились в громадном низком зале, в глубине которого висели два портрета — царя в голубой ленте и царицы в жемчужном кокошнике.
Во всю свою длину зал был разделен деревянным барьером с точеными балясинами. По одну сторону
