Шаронова. Ну, как говорится, да благословит тебя бог.
Картина вторая
Комната Саши Соболевой. В гостях у Саши ее подруга Ингрид Стуул. На столе — стопка библиотечных книг.
Ингрид. Однако!
Саша. Что — однако?
Ингрид. Целый штабель книг.
Саша. Приходится.
Ингрид. Раз, два, три, четыре… шесть… девять… двенадцать… тринадцать томов. Чертова дюжина. Не понимаю, когда ты их успеваешь читать?
Саша. Я их не читаю.
Ингрид. Что же ты с ними делаешь?
Саша. Я их получаю, а потом сдаю. Получаю и сдаю.
Ингрид. С какой целью?
Саша. Ты все равно не поймешь.
Ингрид. Может быть, тебе просто нравится ходить в библиотеку?
Саша. Может быть.
Ингрид. Но с какой целью?
Саша. Ты не понимаешь?
Ингрид. Не понимаю.
Саша. Я хожу в библиотеку просто так. Без всякой цели.
Ингрид. Это невозможно. Если человек что-нибудь предпринимает, то непременно имеет при этом какую-нибудь определенную цель.
Саша. Ты слишком рациональна.
Ингрид. Я просто логична. Итак?
Саша. Не смотри на меня такими глазами.
Ингрид. Какими такими?
Саша. Слишком проницательными.
Ингрид. Если тебе это неприятно, могу не смотреть, но ты моя самая близкая подруга, и я хотела бы знать, что с тобой происходит.
Саша. Ты думаешь, что со мной что-то происходит?
Ингрид. Безусловно.
Саша. И это заметно по лицу?
Ингрид. Сразу бросается в глаза.
Саша. Что же?
Ингрид. То без всякого повода делаешься бледной, то опять-таки без всякого повода краснеешь.
Саша. Не может быть!
Ингрид. Представь себе. Дай свои руки.
Саша. На.
Ингрид. Так и есть. Одна горячая, как кипяток, другая — холодная, как лед. Правая холодная, левая горячая. Все!
Саша. Что все?
Ингрид. Ты влюблена.
Саша. Откуда ты знаешь?
Ингрид. Я же тебе говорю: левая горячая — та, которая ближе к сердцу. У тебя горит сердце. Верный признак. Говори, что с тобой?
Саша. Не знаю. То есть я знаю, но это так странно. То есть это не странно, даже наоборот — вполне естественно. Но в то же время совершенно непонятно. Во всяком случае, необъяснимо. Вернее, объяснимо, но именно непонятно. Словом, не могу тебе объяснить.
Ингрид. Можешь не объяснять. Все ясно. Пришла пора — она влюбилась. Ты влюблена.
Саша. Нет.
Ингрид. Санька! Не ври! Ты влюблена!
Саша. Влюблена? Это не то слово. Ингрид, пойми: я не влюблена, я просто люблю. Люблю изо всех сил — страстно, глупо, позорно, безнадежно. То есть даже не люблю, а как бы тебе объяснить?
Ингрид. Объясни. Я пойму.
Саша. Я отравлена, поглощена без остатка, сошла с ума.
Ингрид. Сашка! Тебя ли я слышу и вижу? Как же это тебя угораздило?
Саша. Никак. Сама не знаю. Так.
Ингрид. Так просто никогда не бывает.
Саша. Оказывается, бывает. Никогда до сих пор о нем не думала и вдруг в один прекрасный день поняла, что люблю его. Люблю безумно. Его одного в целом свете. И ничего не могу с собой поделать. Знаешь, Ингрид: в этом даже есть что-то удивительное. Я потеряла волю, покой, сон… Не могу спать… Принимаю нембутал.
Ингрид. Санька, ты преувеличиваешь.
Саша. К сожалению, нет. Какое-то наваждение.
Ингрид. А он?
Саша. Он ничего не подозревает.
Ингрид. Совсем ничего?
Саша. Абсолютно ничего. Как будто бы я пустое место.
Ингрид. Беда!
Саша. Настоящая беда. Кошмар. Прямо не знаю, что делать. Я даже хотела записаться на прием к психиатру, чтобы он мне что-нибудь посоветовал эффективное. Может быть, гипноз. Лечат же алкоголиков гипнозом.
Ингрид. Ты говоришь белиберду.
Саша. Конечно, белиберду. Я это и сама понимаю. В конце концов я дошла до того, что решила просто сказать ему все.
Ингрид. Объясниться в любви?
Саша. Да.
Ингрид. Как Татьяна Онегину?
Саша. И даже хуже. Уже совсем было собралась. Но в последний момент не решилась. Язык присох.
Ингрид. И ты очень хорошо сделала. Женщина не должна объясняться в любви мужчине. Надо не иметь никакого самолюбия.
Саша. Ах, при чем здесь самолюбие, когда дело идет о счастье?
Ингрид. Надо быть гордой.
Саша. У тебя какие-то скандинавские представления о женщине.
Ингрид. Может быть. Не будем об этом спорить. И он действительно ни о чем не догадывается?
Саша. Не догадывается.
Ингрид. А ты ему делала какой-нибудь намек?
