Том 7. Пьесы

Тоня. Значит, ты меня не… уважаешь… и не любишь, то есть у нас нет рабочего контакта.

Абрам. Есть рабочий контакт.

Тоня. Определенно нет контакта.

Абрам. Определенно есть контакт.

Тоня. Когда контакт есть, так не поступают.

Абрам. А как же поступают?

Тоня. Во всяком случае, не так.

Абрам (свирепея). А как же? Ну?

Тоня. Абрам! Не забывай, что я тебе не жена-рабыня, а свободная подруга в жизни и товарищ в работе.

Абрам. Америка!

Тоня. Ну ладно, давай прекратим эту дискуссию и будем читать дальше. На чем мы остановились? (Читает.) «Экономические эпохи истории. Создание схемы экономического развития человечества еще далеко от своего разрешения…» Я думаю…

Абрам (в сторону, со вздохом). Ух, вола бы съел!

Тоня. Что?

Абрам. Ничего.

Тоня (продолжает). «Не останавливаясь на прошлых попытках, перейдем к одной из последних, принадлежащей немецкому экономисту Карлу Бюхеру…»

Абрам. Кузнецова!.. Довольно. Я не хочу больше Карла Бюхера. Я хочу большой кусок хлеба и не менее большой кусок мяса. Я хочу грандиозную яичницу из, по крайней мере, шести-семи яиц. Я хочу сала, хочу огурцов… Только ты же все-таки моя жена, так я тебе заявляю совершенно конкретно: я хочу лопать…

Тоня. Абрам, без крика! У тебя феодальное понятие о браке.

Абрам. Феодальное понятие? Она меня учит политграмоте…

Тоня. Тшш! Что подумают соседи?

Абрам. А соседи — это не феодальное понятие? А когда у мужа подраны последние штаны и некому зашить — это не феодальное понятие? А когда есть нечего — это не феодальное понятие?

Тоня. Ах, так? (Срывает с гвоздя шинель и надевает ее.) Упреки?

Абрам. Куда же ты, Кузнецова?

Тоня. Я не обязана давать тебе отчет в своих поступках! (Уходит.)

Абрам. Тонька… Тонечка… Ну, давай уже читать, давай…

Тоня. Оставь меня. Дай мне успокоиться. (Уходит.)

Явление IV

Абрам. Факт налицо. Настоящая, стопроцентная феодальная семейная сцена. И главное, в чем дело? Все предпосылки налицо. Сходство характеров? Есть. Рабочий контакт? Есть. Общая политическая установка? Есть. Вместе с тем такая страшная неувязка, а между прочим, зверски кушать хочется. (Нюхает воздух.) Ого! На Васькиной половине здорово пахнет. Гм… (Нюхает. Игра нерешительности.) Котлеты. Возможно, что котлеты, но я бы даже сказал, что скорее яичница с луком… (Осторожно стучит по ширме. Еле слышно, очень слабым голосом, почти шепотом.) Можно?.. Никого… (Нюхает.) Прямо-таки феодальный запах. Или не этично? (На цыпочках входит в Васькину половину и не замечает Людмилу, которая лежит в самом дальнем углу, уткнувшись носом в сундук.) Ой, сколько первоклассной жизни! Или этично? А? Или нет? Кажись, котлеты… Или, может быть, да? Или только потрогать руками?.. (Лезет на полку — посуда с грохотом падает. Абрам обсыпан мукой.) Ух!

Людмила смотрит на него в оцепенении.

Явление V

Абрам и Людмила.

Людмила (хохочет). Ой, не могу!.. Ой, но могу!..

Абрам. Я извиняюсь, но произошла грандиозная неувязка.

Людмила. Неувязка? Ой, не могу!.. На кого он похож… Это вас бог наказал.

Абрам. Бог — это понятие чисто феодальное.

Людмила. А по чужим полкам лазить — это не фи… фу… Он, не могу даже выговорить… Это не чисто феодальное?

Абрам (продолжая стоять, обсыпанный мукой, на табурете, грустно) . Что такое частная собственность?

Людмила. Несчастный! Посмотрите на себя в зеркало. Ой, не могу-у! Весь в муке! Голодный, одна штанина порвана… Куда это, интересно знать, смотрит ваша супруга?

Абрам. К сожалению, моя супруга смотрит исключительно в «Историю общественных форм» Плотникова.

Людмила. Ой, бедненький Абрамчик! Какой вы несчастненький! Что же вы стоите на табурете, все равно как памятник? Идите, я вас пожалею.

Абрам. Ого! Кузнецова! Ты слышишь? Твоего мужа уже начинают жалеть беспартийные товарищи.

Людмила. Стойте смирно.

Абрам. Что это будет?

Людмила. Я вам зашью сейчас штанину.

Абрам. Всегда готов.

Людмила (зашивает). Вот так. Не болтайтесь, как маятник, а то уколю. Вот так… Ну и дыра! Ровно собаки зубами трепали.

Абрам. Это феодальный велосипед, черт бы его по-Драл.

Людмила. Ну, ну… Не вертитесь, а то, серьезно говорю, уколю. Вот так. Вот так. (Шьет.)

Абрам. Это кто висит?

Людмила. Это моя бабушка, домашняя хозяйка.

Абрам. На редкость симпатичная старушка. А это?

Людмила. Это мой дедушка.

Абрам. Тоже первоклассный старик.

Людмила. Выдвиженец и герой труда.

Абрам. Кто б мог сказать! Такой молодой и уже герой труда! До чего ж, наверное, приятно иметь такую симпатичную бабушку и такого многоуважаемого дедушку!

Людмила. Оставьте ваши насмешки.

Абрам. Какие могут быть насмешки, когда я готов прямо-таки от всей души обнять ваших замечательных предков! (Делает движение, накалывается на иглу.) Ай!

Людмила (смеясь). Я ж вам говорила, чтоб не рыпались, — вот и накололись. Стойте смирно. (Перекусывает нитку.) Готово.

Абрам. Была дыра — и нет дыры. Прямо поразительно! Чудеса науки и техники!

Людмила. Ну?

Абрам. Ну?

Людмила. Ну?

Абрам. Ну? Что ну?

Людмила. Ну, что теперь надо сделать?

Абрам. А я не знаю.