был игрок. Рамзес играл крупно, на всех кризисах минувшего века и на многих – века наступившего. Поражало то, что он делал ставки за несколько месяцев до начала события или процесса, осторожно наращивая суммы... Он успел слить колоссальные пакеты «мыльных пузырей» – виртуальной компьютерной империи Кейтса до начала системного кризиса... Российский и гонконгский кризисы прибавили к его активам еще двести миллионов; крушение башен-близнецов в Нью-Йорке принесло уже четверть миллиарда, а последующая свистопляска с ценами на нефть и пакетами акций крупнейших американских концернов – и того больше...
Алгоритм кризисов. Пустая фраза. Головин не только просчитал возможную динамику, он, судя по всему, вычислил все финансовые центры, откуда, словно из мозговых придатков, расходились по финансовой паутине понятные команды; с таким знанием игра на финансовых и фондовых биржах мира стала для него такой же беспроигрышной, как и для тех, кто «карты» крапил и сдавал. Головин страховался. Система оф- шоров и посредников, через которые он отдавал команды и прогонял финансы, была тщательно продуманной, но это была пусть и сложная, но тоже просчитываемая схема. Реализованный математический и финансовый гений Головина... Он оказался необходим, чтобы сделать своего обладателя миллиардером, и достаточен, чтобы не оставить ему ни малейшего шанса на жизнь.
– Первый вызывает четвертого.
– Четвертый слушает первого.
– У вас все готово?
– Абсолютно. Кто даст команду?
– Я сам. На каком расстоянии действует передатчик ?
– На любом. Сигнал к взрыву пойдет через спутник.
– Мощность?
– Это зажигательный, заряд. В замкнутом пространстве он выжжет все.
– Наверное, это выглядит красиво...
– Простите?
– По крайней мере, представляется мне таким. Чужую смерть нужно приукрашивать, чтобы когда-нибудь не испугаться своей.
Представительский лимузин Головина мчался за город. Впереди – «ауди» с охраной, позади – «мерседес» – фургон. Скорость была значительной. Взрыва ни в первой, ни в замыкающей машине сопровождения никто не услышал. Вглухую тонированные стекла лимузина вдруг налились оранжево-белым огнем, казалось, еще мгновение, и он вырвется наружу адским всполохом... Но ничего не произошло.
Просто лимузин не вписался в поворот, плавно, словно в замедленной киносъемке, слетел с шоссе и, подминая редкие деревца, ухнул на плоскую обочину и замер.
Когда встревоженные охранники, ощетинившись автоматами на все окружающее, подбежали к лимузину и сумели открыть заклинившую дверь, все уже было кончено.
Два обгорелых остова – водителя на переднем сиденье и пассажира на заднем.
На лицах охранников не читалось ни недоумения, ни растерянности: только усталость. К тому же то, что произошло – термический взрыв внутри салона, – не входило непосредственно в их «зону ответственности». Да и отвечать по большому счету было уже некому.
Старший охранник взял рацию и сообщил о происшедшем по команде.
Налетел кратковременный летний дождик. Охранники покорно мокли под струями, кое-как пытаясь прикрывать от косых порывов зажженные сигареты. Ждали большое начальство – и из Генеральной прокуратуры, и из Службы безопасности, и из иных верхов.
– Говорят, Папа Рамзес с ихними министрами был вась-вась, и выпивал с ними, и все такое... – сказал охранник помоложе, перетаптываясь.
– Ну и что с того? – меланхолично отозвался другой, постарше. – Оно ему помогло? – Криво усмехнулся:
– Был человек: и денег, и всего в избытке. И – что? И ему теперь ничего не нужно, и он никому не нужен. Вот и вся жизнь.
Глава 92
Даша спала. Один раз она вскрикнула, вскинулась, глядя на Данилова полными ужаса глазами... Олег прижал ее к себе, прошептал на ухо что-то успокаивающее, и девушка снова уснула.
Данилов и сам метался, будто по клетке. И беспокойство его было странным, – словно он пытался освободиться от навязчивого морока и не мог. Чужая комната, чужие картины, чужая жизнь... А он занесен сюда неведомой песчинкой из дальней дали и, по правде, даже не знает, как здесь существовать.
Даша спала и казалась во сне почти ребенком. Тени легли под глазами черным, а Данилов все всматривался и всматривался в ее лицо. Стараясь прозреть ее будущее и в нем – свое?.. Как она сказала? 'Нужно ведь совсем немножко...
Чтобы ты – сбылся. И чтобы я сбылась. И тогда все будет хорошо'. Данилову вдруг привиделось, что сидит он ясной летней ночью в домике с мутноватым стеклом в маленьком оконце; невдалеке струится река, пение цикад стихло, и тишина наступила такая... А вокруг пала странная, чарующая тревога, когда и бежать хочется стремглав куда глаза глядят, и с места сдвинуться нет сил...
...И вокруг уже были снег и сугробы, и короткий день затухал в прочерках крон недальнего леса холодным, бледно-желтым, с яркой зеленой полосой, закатом, и низкое, наполненное пургою облако наползало крылатым змеем, покрывая собою звезды...
Данилов открыл глаза, вскинулся рывком, огляделся в полусумерках зашторенной чужой комнаты, подошел к бару, налил мадеры в большой бокал и выпил на этот раз махом. Ему казалось, что он замерз, продрог в этом сне, и сейчас нужно было просто согреться.
Теперь – в ванную. Данилов открыл холодную воду и сунул голову под кран.
Капилляры сжались на мгновение, запульсировали, подгоняя к мозгу ток свежей крови. Чтобы принять решение, нужна ясность. Полная.
Все, что произошло за последние двое суток и с Дашей, и с ним самим, – изощренная операция прикрытия. Цель – финансовые разработки Головина. И он сам.
Причина проста: олигарх заигрался, ступил на территорию, где правит незримый мировой финансовый ареопаг, прикоснулся к их деньгам, к их тайнам и даже к самой власти. Это не прощают.
Операция прикрытия дорога, но продуманна. Похищение дочери – повод, чтобы забрать компьютер с материалом, да и самого Рамзеса «выманить на выстрел» – ведь он умен и осторожен. Это с одной стороны. С другой – затушевать истинные причины происходящего. Для этого тем или иным боком задействованы: прокупленные милицейские чины, «дикие» бандиты, странное полулегальное агентство «Контекст» с неясными тенями за спиной, ну и, наконец, маргинал Данилов – журналист с «наемным военным прошлым», человек «неуравновешенно-контуженный» и неадекватный миру. И уж за его спиной можно напредставлять себе что угодно: руку Москвы, руку Багдада, руку Кандагара или просто – черный выплеск безумия растерявшегося и растерянного субъекта, озлобленного на мир и волею рока вовлеченного в события.
Данилов поморщился досадливо: картинка вытанцовывалась складной; и таковой она станет как раз в случае безвременной кончины «солдата удачи» Данилова: ведь удача сопутствует не всем, не всегда и не во всем. И никогда не длится вечно.
Статья, которую Олег написал, чего греха таить, руководствуясь частью – профессиональной злостью, частью – тщеславием, вызвала заранее проплаченный отклик; вся «суета вокруг дивана» призвана была подкрепить ложную версию о непримиримой борьбе газово-нефтяных кланов и ее обострении.
