Макбейн вернулся. «Москвичек» стоял на том же месте. Водитель что-то говорил в портативную рацию. Закончил разговор. Американец быстро прошел вдоль дома появился у машины и резко дернул дверцу на себя. Реакция водителя оказалась скверной – за такую работу Мак Сотрудника бы просто уволил! Вместо того чтобы отреагировать на внештатную ситуацию и ввязаться в рукопашку, водитель что-то замямлил, нащупывая пистолет на сиденье рядом. Удар – голова водителя дернулась;
Макбейн рывком вытащил его из-за руля и бросил за кусты сирени. Завел мотор и стал ждать…
Двое быстро спускались по лестнице. Первый шел впереди, держа наготове миниатюрный «бизон». Другой вытащил из брезентовки метровую трубу – «РПО».
Спустились на четыре этажа.
– Двенадцатый, – констатировал первый.
– Пошли…
Первый распахнул дверь. Густая очередь из такого же «бизона» с глушителем просто смела обоих парней. Стрелявший успел сделать шаг вперед и подхватить выпавший гранатомет: упади эта железка на пол – шуму бы было…
Двое «ремонтников» вошли в подъезд. Какой-то коренастый мужичок безуспешно нажимал кнопку лифта и чертыхался. «Ремонтники» двинули на лестницу. Задний упал сразу – удар в затылок был жесток – и ткнулся лицом в ступеньки. Второй успел поднять глаза на сухого лысого мужичка в кургузом пиджачке – и рухнул рядом, пропустив молниеносный удар в висок.
Лысый с коренастым обезоружили «ремонтников», развели дверцы лифта и забросили в кабину парней.
– Сосунки, – сплюнул лысый.
– Оклемаются – наука будет.
– Таким науки – нипочем.
– Не скажи. Жизнь такая: или ученый, или мертвый.
Две бабульки с бидонами в руках вошли в подъезд. Двое мужчин безуспешно нажимали кнопочку…
– Не работает?
– Не…
– Вот ведь издевательство над народом устроили! То воды нет, то лифт не работает! Когда ж порядок- то будет?
– Скоро, мать, скоро.
– Хорошо бы уже… Только чтоб не такой, как при Мишке…
– Не… Будет – железный.
Двое «ремонтников» с крыши заскользили вниз на металлических тросах, отталкиваясь каучуковыми подошвами высоких шнурованных ботинок. Пятнадцатый, четырнадцатый, тринадцатый…
Тринадцатый оказался для них несчастливым. Совсем. Два ствола смотрели ребятам в животы, а пожилой кургузый дядька, добродушно улыбаясь, приставил указательный палец к губам и прошептал: «Тсы-ы-ы…»
Потом притянул к себе тросы, отобрал автоматы, еще раз палец к губам: «И – тихо…»
Одинокий телеремонтник замер на краю крыши, пытаясь понять причину задержки. Он заглядывал вниз: ребята зависли на уровне тринадцатого этажа и дальше двигаться, похоже, не собирались. Он взял мини- рацию, чтобы доложить о внештатной ситуации Первому, и тут заметил тень, уже с полминуты маячившую рядом. Стараясь не показать виду, медленно потянулся за пояс, к пистолету…
– А вот этого, малыш, не надо… Совсем не надо… Это До Бога далеко, до земли – бли-и-изко… Зачем спешить?..
Парень скосил глаза и заметил черный зрачок глушителя.
Мужчина докурил сигарету.
– Все чисто, – доложил вошедший.
Мужчина встал, мельком глянул на болтающихся за окном незадачливых штурмовиков…
– Не нравится мне все это… Говно это, а не фээсэшный спецназ… – продолжил вошедший.
– У всех сейчас трудности, – пожал плечами мужчина. – За неимением гербовой пишут на простой…
В сопровождении двоих он вышел из квартиры, спустился на этаж и подошел к двери Олега Дронова.
Взрыв меня удивил. Он не вписывался ни в какие схемы спецопераций. Или просто в этом «скворечнике» живет «папа» местной «Коза ностры», и ребятишки-ремонтники затеяли с ним разборку. Или – наоборот. Чушь.
Судя по всему, вид у меня озадаченный. Прошло уже минут пять, а никто так и не появился. Ни с гранатометом, ни без. Не сказать, что это меня сильно огорчило…
Но вид у меня действительно сильно озадаченный.
– Ну что скажешь, стратег? – хмыкает Лека.
– Похоже, из нас делают козликов отпущения… В хорошем смысле этого слова.
– А что в нем хорошего?
– У древних евреев существовал такой обычай: в день грехоотпущения одного козла приносили в жертву, другого – изгоняли в пустыню после того, как первосвященник или каждый из народа прикоснется к нему и как бы возложит на него совершенные прегрешения. Как говорится – ничего, что зеленый, зато живой!
– Не… Из меня козел хреновый. Хотя коза отпущения – тоже звучит.
– Ага. Как музыка.
…You are in the army now… Army now… Now… – пропел входной звонок.
«Ты сейчас в армии… Ты в армии… В армии…»
– Дронов, а тебе не кажется, что здешние российские киллеры отменно вежливы? – комментирует Лека уже почти потешаясь. – Странно, что они бумагу с оповещением не прислали – когда прибудут…
В детстве я смотрел фильм: «Звонят – откройте дверь». Содержание, конечно, уже не помню, а вот реакция – осталась. Если звонят – нужно открыть.
Распахиваю дверь сразу и настежь.
– Можно? – вежливо осведомляется мужчина.
Двое застывших по бокам профессионалов позволяют оценить его вежливость вдвойне: этот человек привык входить, когда хочет и куда хочет. Разумеется, исключая Кремль, Мавзолей и пару-тройку учреждений на Старой площади.
Крупный выпуклый лоб, седые жесткие волосы острижены коротко, светлые глаза смотрят внимательно и тяжело. Если ему чего и не хватает, так это толстого шерстяного свитера. Несмотря на жару.
Волк Ларсен. Он же – Князь.
«Картина битвы» сразу прояснилась. М-да… Мы с Лекой были явно лишние на разыгравшемся «празднике жизни»…
– Советская малина собралась на совет, советская малина врагу сказала:
«Нет!» – пропел я с чувством, пропуская в квартиру гостей.
– У вас на сборы – минута, – произнес Князь. М-да… Как сказал бы фельдмаршал Паулюс в Сталинграде: приятно, когда тебя окружают хорошие люди.
Глава 38
Князь вместе с Лекой, Олегом Дроновым и «группой сопровождения» выходит из подъезда. К дверям мгновенно подъезжают два «БМВ» и «мерседес». Мимо, на благопристойной скорости, проходит «вольво», аккуратно объезжает место взрыва и ставшую посередине улицы машину; водитель словно стремится сказать своим поведением: ребята, это ваши разборки, я здесь не участвую и участвовать не хочу… «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу…»
Князь, Дронов и двое сопровождающих садятся в «мерседес», Лека с охранниками по бокам – в первую «Бээмвэшку», во вторую, замыкающую, – только охрана. Машины трогаются одновременно, выезжают на проспект и несутся в сторону Наро-Фоминска. За ними а изрядном расстоянии следует потрепанный «москвичок».
Впрочем, потрепанный он только с виду – под капотом скрыт хорошо отрегулированный мощный мотор. Человек, сидящий за рулем, сосредоточен; он озабочен одновременно и тем, чтобы не упустить кавалькаду,
