проход между мирами после себя. Демон окончательно покидал мир Виктора.
Хаос оставался, прятался глубоко в сознании мага, прятался в виде чувства восторга, прятался в виде бесконечного пшеничного поля, бесконечного синего неба, бесконечно далекого горизонта. Чувства полной власти над окружающим миром, чувства того, что окружающий мир – это всего лишь декорация для забав мыслящих, и не более.
Вместе с этим чувством, под его прикрытием, пришли какие-то осколки знаний, несвязные, отрывочные, но это были обрывки таких фундаментальных знаний об окружающем мире, что даже они несли в себе великие открытия для мага.
Все это переполняло Вика, и его желудок пытался избавиться от лишнего, хотя маг осознавал, что так просто ему не отделаться. Сила чистых, незамутненных и простых эмоций демона была настолько велика, что человеческой оболочке оказывалось физически невозможно удерживать их в себе.
Виктора тошнило до тех пор, пока он не свалился на землю прямо рядом со своей рвотой и не свернулся в позе эмбриона. Друзья оттащили его в сторону, положили на все мягкие вещи, которые сумели найти, и накрыли своими плащами, чтобы хоть как-то согреть.
Виктор не спал. Его глаза были открыты. Он лежал, укрытый грудой одежды, свернувшись калачиком, и непрерывно дрожал.
Они выставили усиленный дозор и спали по очереди. Кто-то нашел рядом ручей, и несколько раз его поили. Вечность проходила за вечностью, а маг все лежал, смотрел на стену, почти не моргая, и дрожал.
Фантом вернулся. Пятый маршрут, и все с тем же успехом. Тупики, завалы, коридоры, уводящие в сторону, противоположную от нужной. Факелов было немного, никто не думал, что им понадобятся факелы. Пока Даниэль исследовал пещеры, они жгли лучины, щепку за щепкой. Сидели бы вообще в темноте, но все боялись упустить хотя бы малейшее изменение в состоянии мага, поэтому кто-то постоянно сидел с лучиной и смотрел за Виктором.
Но Виктор не приходил в себя. Дрожь постепенно прошла, и одно это было хорошо, потому что в какой- то момент эта дрожь стала переходить в конвульсии. Теперь хотя бы по одному поводу можно было не беспокоиться.
Но Виктор не заснул. Он все еще находился под действием чар подземного чудовища. Само чудовище исчезло, но ущерб, нанесенный им магу, нет.
Вик даже не моргал, и в какой-то момент его глаза перестали блестеть – настолько они пересохли. Тогда Рему пришлось насильно закрыть ему веки. А потом открыть и снова закрыть, чтобы хоть как-то смочить их слезой. Рем, который сидел рядом с Виктором дольше всех остальных, уже начал думать, не придется ли поливать глаза мага водой, чтобы они не высохли окончательно. Он уже вливал несколько раз воду в горло друга – благо глотательные движения Виктор все-таки совершал. Но не моргал. Казалось, маг увидел где-то там, в своих кошмарах, что-то настолько удивительное и ужасное, что просто не мог больше моргнуть ни разу.
– Есть три завала, которые можно попробовать разобрать. – Фантом потушил факел, с которым ходил исследовать окрестности, и весь отряд вновь освещала только одна лучина. – Камни выглядят так, что разобрать их можно. Но непонятно, то ли это небольшой завал, то ли впереди все обрушилось на сотни шагов. То ли там вообще тупик, и, растащив булыжники, мы всего лишь упремся в скалу.
– Без Вика нам это не проверить. – Гному явно наскучило сидение на месте, и он был склонен действовать прямо сейчас – Давайте разбирать каждый, пока не выясним.
– А пути в обход? – Лашан положил руку на плечо Брентона, пытаясь его успокоить.
– Не знаю, – ответил рейнджер. – Есть еще несколько пещер, уходящих совсем не в ту сторону, мы можем бродить тут вечно, слишком много вариантов. Я их проверил немного, углубился и сразу пошел обратно. Ни одна из них не разворачивается быстро.
– Покажи мне те завалы, которые выглядят самыми обнадеживающими. – Ким привстал, и от неожиданного резкого движения вора огонек на лучине затрепетал и почти погас.
– У тебя есть мысли? – встал вслед за ним Фантом.
Это был второй завал. Ким знал, что третий ему не потянуть. Он слишком много сил потратил на первый, увлекся и не совсем вовремя отозвал тотем. Можно было развеять своего фамильяра намного раньше, сразу, как только стало понятно, что такой завал им никогда не разобрать, но вор чересчур сосредоточился на поиске лазеек между камней.
Сейчас он хотя бы знал, что сумеет вызвать мышь, но не думал, что надолго. И понимал, что в третий раз ему не удастся ее даже вызвать. Слишком много усилий, его тотем был слаб, чтобы вызывать его так часто и давать такие сложные задания, пусть даже и для мыши, которая по природе своей должна была справиться с ними лучше всех.
На этот раз Ким не стал вызывать ее в отдалении, заставляя бежать по коридору до завала, это было расточительство – тратить бесценные мгновения жизни мыши на бесполезную беготню по пещере. Вместо этого он выбрал наиболее перспективную щель и прижал рядом с ней руку к камню.
Почти бездумно оживил мышь, которая соскользнула с его запястья и сразу исчезла между камнями. Закрыл глаза. Мышь была слаба, и ему необходимо было полностью сосредоточиться, чтобы не только управлять ею, но и умудриться удержать своего фамильяра как можно дольше.
Темноты не было. Глаза мыши ловили минимальные отблески факела, светившего сзади, да и не нужен ей был свет, чтобы ориентироваться в своей стихии. На этот раз Ким не стал совершать прежней ошибки, пытаясь сделать мышь полностью подконтрольной. Он лишь задал желаемое направление, и она, пользуясь всеми доступными ей чувствами и инстинктами, начала пробираться вперед.
Ни одного тупика. Ни одного ошибочного поворота. Тотем целеустремленно двигался вперед, петляя между камнями. Кое-где пробираясь в такие щели, о которых Ким бы никогда и не подумал, что туда может пробраться даже его крошечный тотем.
Но продвижение все равно было медленным, и очень скоро, слишком скоро Ким почувствовал, что тотем слабеет. Вор много раз вызывал своего фамильяра с момента нанесения татуировки. Но только сейчас, в темноте и тишине подземелья, в ситуации, близкой к безвыходной, он почувствовал что-то новое в той связи, что существовала между ним и его тотемом. Как будто взял в руки пуповину, которую мог перерезать прямо сейчас, но мог и задержать это движение, качнуть через эту жизненную нить еще несколько пульсирующих капель своей энергии и тем самым задержать свой тотем на этом уровне реальности. В ущерб себе.
Он сделал это, сделал неосознанно, и мышь продолжала карабкаться среди камней, вместо того чтобы моментально растаять.
Сознание Кима затуманилось, и он понял, что еще чуть-чуть – и он будет лежать рядом с магом, такой же безучастный ко всему окружающему. И это в лучшем случае. Поэтому в последний момент, когда мышь выбралась из-под камней завала и ее крохотный носик чуть сморщился, почувствовав пустоту впереди и даже легкий-легкий ветер, идущий откуда-то из пещер, он разорвал связь. Вернул мышь обратно в плоскую реальность на своей щиколотке, в которой она проводила большую часть времени. И уже падая, теряя сознание, успел сказать Фантому:
– Здесь.
Рем приостановился и оперся о скальную стенку левым плечом. Левым, потому что на правом безвольным мешком висел маг. Вик дышал, и это радовало, но всем пришлось по очереди его тащить, и нельзя сказать, что на третьи сутки этот груз оставался незаметным.
Сзади тут же остановился Мугра, который следил, чтобы голова мага ни обо что не ударилась во время движения. Такое у них сегодня было распределение обязанностей.
– Может, привал? – тихо спросил Волк, в это же время стирая испарину со лба Вика.
Когда эта испарина появилась впервые, все обрадовались, так как это было хоть какое-то изменение в состоянии мага, но пошли уже вторые сутки, и больше никаких заметных улучшений не произошло.
– Когда Фантом скажет, – так же тихо ответил Рем.
И Мугра, и Рем знали, что идущий впереди рейнджер объявит привал еще нескоро, поэтому воин оттолкнулся плечом от скалы и двинулся вперед, догонять остальных.
Им всем еще повезло, что Ким пришел в себя достаточно быстро, даже быстрее, чем они успели разобрать завал. Хотя и сейчас его периодически приходилось поддерживать, но все-таки вор двигался
