в воинском мастерстве. Он думал не о том, что сильнее, чем любой из соревнующихся, нет. Он просто посмотрел на молодых парней и увидел, кто чего стоит. Умение, которого раньше он за собой не замечал.
Кто-то излишне неуклюже держал лук. Кто-то неаккуратно упаковал колчан – стрелы будет неудобно доставать и есть шанс замешкаться. Другой чуть сгорбился, и видно, что его стрелам будет недоставать силы, потому что они будут запущены на одних лишь мышцах. Рем знал, что лучник сам должен быть такой же, как и его лук – тело, которое можно сжать и распрямить, высвободив огромную таящуюся в нем силу. Ту силу, которая не в мышцах, ту – которую подарили боги. И мышцы тут оказывались совершенно ни при чем.
Вот тот, третий слева на рубеже, чуть повернул голову и приподнял подбородок. Увидев это, Рем неожиданно осознал, что только что сделал такое же движение. Подставил щеку легкому ветру слева, пытаясь точнее уловить его силу, оценить, насколько ровно он будет дуть.
Хороший лучник. Начинал тренироваться совершенно точно не в лагере. Возможно, вообще не выпускал лук с детства. На рейнджера не похож, слишком загорелое лицо – такой загар не получишь за один сезон, а рейнджеры редко подставляют голову солнцу. Скорее, с восточных окраин, оттуда, где когда-то служил Рем.
И так, одного за другим, мечник оценил всех, вышедших на рубеж. Если бы кто-то принял у него ставки – дилер бы разорился.
– Вы разобрались с тотализатором, Рейнольд?
– Да как вам сказать, мастер-мечник, – с неуверенностью в голосе ответил сержант. – Наиболее очевидных дилеров мы прикрыли. Любого, кого поймаем, будет ждать или крупный штраф, или тюрьма, если не захочет платить. Но…
– Но что?
– Но я вижу иногда странное движение на трибунах знати. Там, где не устроишь повальную облаву. Или вижу здесь лица столичных вельмож, которых сложно упрекнуть в любви к ратному мастерству. А они раз за разом приезжают на фестиваль. Или вот еще: в последнее время у нас под самыми разными предлогами выясняют имена всех соревнующихся. Конечно, это могут быть лишь мои пустые домыслы, но думается, что кто-то все же принимает ставки.
– Ну и ладно, – успокоил его Рем. – Это не самое худшее из того, с чем нам приходится иметь дело.
– Меня беспокоит, что кто-то из ратников может сдать бой по заказу. Заработать деньжат, а мы не увидим настоящего победителя.
– Пусть это точно вас не беспокоит, уважаемый сержант, – ответил ему Рем. – Если ратник будет готов за деньги проиграть бой, то он точно не лучший и точно не нужен в Девятой.
Сержант согласно наклонил голову. Внизу на рубеже выкрикнули команду.
У каждого лучника была дюжина стрел и две минуты. Огромные песочные часы, которые по такому случаю вынесли на стрельбище и поставили рядом с гонгом, только что перевернули. Песок посыпался, и первые стрелы улетели в мишени.
– Не многовато времени? – спросил Рем к концу первой минуты, когда увидел, что многие лучники выпустили большую часть стрел.
– Мы их не торопим, – пожал плечами сержант. – Лишь бы кто-то совсем не стал медлить. Медлительные обычно все равно самые худшие стрелки. Так что если он не успел к концу второй минуты выпустить все стрелы, то подсчет идет только по тем, что он выпустил. Но даже если этого не учитывать, я еще не видел ни одного, у которого и средний результат был бы лучше.
За яблочко на этих мишенях давали двенадцать очков. За внутренний круг – десять, и так далее. Идеальный лучник, таким образом, мог набрать сто сорок четыре очка, дюжину дюжин. Идеальных в первой группе не оказалось, лучшим стал тот самый ловец ветра с левого фланга, выбивший сто шестнадцать.
А кое-кто с наихудшими результатами уже понуро отходил в сторону. Они еще не проиграли, надо было дождаться результатов остальных групп. Но надежды на то, что в них стрелки окажутся еще хуже, было немного.
– Назовите мне имя победителя, сержант.
– Да, мастер Рем. Его зовут Роан, имя отца неизвестно. Сирота, как всегда, приютился в одной из восточных крепостей. Последние годы служил на охране торговых маршрутов в степях.
Рем молча кивнул. Парня стоило приметить, хотя делать выводы было еще рано.
– Слабый средний результат, не находите, мастер-сержант?
– Нормальный, – не согласился Рейнольд. – Не забывайте, мастер-мечник, что мы собираем новых людей теперь каждый год. Никого не берем дважды. Вы были сливками, которые наш принц, а теперь уже король, снял один раз. Королевство у нас, знаете ли, не переполнено одаренными стрелками и воинами от рождения.
Рем поднял ладони, защищаясь:
– Извините, мастер-сержант, я отнюдь не хотел вас обидеть, отнюдь. Вы абсолютно правы, тем более и этот результат очень неплох.
– Я и не обиделся, мой мастер. – Рейнольд слегка поклонился. – Я и сам бы хотел видеть здесь сплошных юных дарований. Но мы имеем то, что имеем.
– Это так, – согласился Рем.
Вторая волна тем временем заканчивала стрельбу. Лучший результат в ней оказался хуже на несколько очков. Зато средний – чуть выше.
Третья и четвертая мало чем отличалась от предыдущих. В конце сержанты быстро подвели итог. Двадцать «неудачников» оказались зачисленными первыми в гвардию короля.
Как правило, новые гвардейцы начинали с пехотинцев, но говорят, что Грегор приказал награждать лучших из них полной амуницией для конного рыцаря. О подобной карьере – встать в строй рядом с сыновьями дворянских родов – мало кто из мечников позволил бы себе даже мечтать.
Пришло время болтов. Для состязания очевидным выбором стали пехотные арбалеты. И снова четыре группы, на сей раз по сорок пять стрелков.
Из арбалетов все стреляли на удивление ровно. Лучшие результаты, как и средние, были даже чуть выше, и, главное, самые низкие не так уж и отставали от самых лучших. Даже худший стрелок выбил больше ста десяти очков.
– Хороший мастер их учил, я вижу?
– Да, мастер-мечник. Очень хороший. К сожалению, он смог потратить с нами всего сезон. Возвращается обратно на восточную границу. Но результаты его обучения вы видите.
– Вижу, – кивнул Рем.
Сержанты внизу о чем-то спорили, никак не приходя к общему решению при подсчете результатов.
– Что там? – спросил Рем.
Рейнольд молча махнул рукой, подзывая одного из сержантов к трибуне.
Сержант, продолжая что-то говорить остальным, пошел в их сторону.
– Не знаю, – с ходу начал сержант. – У худшего – сто двенадцать. Еще человек десять от ста тринадцати до ста двадцати. Проблема в том, что потом все выбили так кучно, что их уже сложно отсеивать. Сразу трое оказались на грани – сто двадцать четыре очка. И кого из них отправлять в гвардию, а кого на турнир мечников, правилами не оговорено.
– Может быть, мастер-мечник примет решение? – улыбнулся Рейнольд.
– Да вы из меня еще и судью здесь собираетесь сделать? – усмехнулся в ответ Рем. – Допустите до соревнований всех троих… Нет, лучше допустите до соревнований всю десятку. Пусть соревнуются сто семьдесят. Все они умеют пользоваться арбалетами, а остальное неважно.
– Как угодно мастеру, – поклонился сержант с поля и пошел объявлять результаты.
К боям с холодным оружием оказались допущены сто семьдесят воинов, что внесло некоторую сумятицу в давно разработанную сержантами систему. Но они что-то поменяли, и бои начались.
– Мечи по-прежнему деревянные, – просветил Рема Рейнольд. – Но еще прошлой осенью нам привезли некоторое количество очень хорошего дерева, которое на востоке зовут каменным. Оно очень прочное и достаточно тяжелое. Так что неплохо заменяет на тренировках настоящее оружие. Настолько неплохо, что за лето у нас было немало травм.
