Он приподнял подбородок. Она встала на колени, вымыла его шею и плечи и развязала веревки, которые все еще сжимали его запястья. Вода обжигала раны, и он вздрагивал.
— Постарайтесь сидеть смирно.
— Почему вы здесь? — спросил Дюваль, удивившись, что дочь господина ухаживает за ним.
— Сидите спокойно, иначе я не смогу промыть ваши раны. — В ее голосе послышалось сочувствие. — Отец попросил меня прийти сюда, и я не отказала ему в просьбе. Он хороший человек и заслуживает полного повиновения. Возможно, мой приход убедит вас, что он сожалеет о том, на что вы его вчера вынудили…
— Значит, я прощен?
Она вгляделась в его лицо, но на нем ничего нельзя было прочесть. Ей показалось, что в полутьме конюшни это лицо, изуродованное синяками, обнаружило японские черты. Но она поняла, что чувства пленника были далеки от раскаяния.
— У вас нет понятия о прощении. Вам бы лучше подумать о долге. Вы дурно вели себя с моим отцом прошлой ночью и оскорбили его, поэтому вы приобрели долг — гири. Отец просто восстановил свою честь, когда побил вас. Теперь все закончилось так, как если бы вы нанесли самому себе оскорбление, а потом наказали бы себя в душе за это.
— По-моему, это какое-то сумасшествие!
— Я не понимаю. Вы пытаетесь меня оскорбить? Возможно, всем варварам недостает хорошего воспитания.
— Прошу меня простить, госпожа. Но я неплохо воспитан, и к тому же я не варвар.
— Разве вы не понимаете, как вам повезло, что вы вообще остались живы? — спросила Мити с упреком. — Мой отец очень добрый человек. Однако то, что вы сказали, было нетерпимо.
— Это он послал вас сюда или ваш брат?
Она не обратила внимания на вопрос и продолжала вытирать кровь с его груди и рук. Дважды, когда она наклонялась вперед, ее кимоно слегка распахивалось, и он с восхищением разглядывал ее маленькую золотистую грудь с упругими капельками сосков. Это сильно взволновало его. Мити закончила обмывать раны, вытерла руки и посмотрела на него с внезапной решимостью.
— Дюваль Стрейкер, пожалуйста, ради себя самого, забудьте свою прежнюю жизнь и делайте, как велит Кацуми-сан.
Она взглянула на него, и ее глаза вспыхнули темным огнем. Дювалю она показалась неотразимо прекрасной, но он постарался сдержать свои чувства.
— Вы заставляете меня предать родину…
— Пожалуйста, ради моего отца и нашей семьи, ради себя… смиритесь и сделайте то, о чем вас просят. Вы должны…
Он взял себя в руки, зная, что надо противостоять соблазну. «Это еще одна уловка, — говорил он себе, тем не менее не переставая восхищаться ею. — Она сама не понимает этого. Ей приказали прийти и убедить меня. Но она, кажется, и в самом деле беспокоится обо мне. Как же я могу сопротивляться, не причиняя ей вреда?»
— Пожалуйста, сделайте то, о чем я вас прошу.
— Получится, что я сделал это ради даймё, а не ради вас.
— Пожалуйста, я видела казни в Канадзаве. Это страшно, и я не хочу, чтобы с вами случилось то же самое.
Дюваль собрал всю свою волю и решил прогнать ее. Но в глубине его сердца теплилась надежда, что она не уйдет.
— Всем известно, что самураи умеют убеждать, — холодно проговорил Дюваль. — Но я думал, что при этом они только орудуют мечом и запугивают. Я и не подозревал, что вы настолько продвинулись вперед.
— Что вы имеете в виду?
— Вы это очень хорошо знаете, госпожа.
Мити встала, и Дюваль поднялся вместе с ней. Она сжала кулаки, едва сдерживаясь, чтобы не ударить его. «Одно мое слово — и ты исчезнешь отсюда навсегда, — раздраженно думала Мити. — Ты — демон- гайдзин, и я ненавижу тебя!»
— Вы очень странный человек, — произнесла она отчужденно.
— Меня не убедить таким способом, — ответил Дюваль.
Насмешка в его голосе исчезла. Он подумал, что есть только одно верное средство прогнать ее. Наступила долгая пауза.
— Так каким же способом можно убедить вас? — наконец прервала молчание Мити.
— А вот каким! — Он мгновенно схватил ее, крепко обнял, так, что она потеряла равновесие, и впился в ее губы.
Мити сопротивлялась, но потом обмякла, и Дювалю на мгновение показалось, что она парализована. Он отпустил ее, отступил на шаг и взглянул ей в глаза. Она изо всех сил наотмашь ударила его по лицу. Щека заныла, но он опять привлек ее к себе. Она трепетала в его руках, как пойманная птица, но на этот раз почти не сопротивлялась. Она опрокинула ведро, и вода медленно разлилась по земляному полу конюшни. Когда Дюваль разжал объятия, Мити медленно опустилась на солому. Она прерывисто дышала, словно после стремительного бега.
— Вы — демон! Глупый гордый мужчина! Как и все мужчины, вы всегда убеждены в своей правоте! Вы ослеплены собственной гордостью!
Дюваль сел рядом с Мити. Он поднес руку к губам, словно во рту у него была вишневая косточка. Стрейкер сплюнул в кулак, а затем разжал его. На ладони лежал выбитый зуб. Гнев Мити сразу же улетучился. «Зуб?! Неужели это моих рук дело? О, ко! Его ведь теперь нельзя вставить обратно, — ужаснулась Мити. — Это невозместимый ущерб». Она испугалась и позабыла об изумлении, которое вызвал у нее безумный поступок Дюваля.
— Покажите… — растерянно проговорила она.
Стрейкер опять разжал ладонь. Это был большой коренной зуб.
— Откройте рот. Позвольте мне посмотреть, — произнесла она огорченно.
Дюваль оперся на локти и покорно запрокинул голову. Мити опустилась перед ним на колени, мягко положила одну руку ему на лоб, а другой осторожно отвела в сторону губу и заглянула в рот. Из свежей ранки сочилась кровь, но, к счастью, зуб не раскололся, а вылетел целиком. Она выпрямилась, покачнувшись на пятках.
— По-моему, все в порядке.
— Хорошо, — ответил Дюваль и протянул ей зуб. Мити взяла его и стала разглядывать.
— Извините меня, я в самом деле не хотела вас обидеть.
— Я не обиделся.
— Правда? И не болит?
— Нет.
— Я принесу вам лекарство. Вы приложите к ранке, и все быстро пройдет.
Дюваль медленно кивнул, чуть подавшись корпусом вперед. Он поклонился ей не манерно, по- американски, а неторопливо, словно благовоспитанный самурай. «А ты быстро усваиваешь наши правила, — подумала Мити. — Сейчас твой японский уже в девять раз лучше, чем при первой нашей встрече. Интересно, сколько пройдет времени, прежде чем ты станешь одним из нас?»
В глубине души она уловила предостерегающий голос, который она не раз слышала в Киото, спасаясь от жестокостей принца Коно. «С этим мужчиной нужно быть осторожной. Он очень привлекателен и неглуп. Но он американец, и поэтому не более чем варвар». Мити не могла поверить, что у Дюваля душа демона. Она сочувствовала ему, глядя, как он сидит, словно опечаленное дитя над сломанной игрушкой. Он был похож на других мужчин, но казался более необузданным, более… Она резко прервала свои неуместные размышления. Успокоившись, Мити вновь обратилась к Дювалю с просьбой.
— Пожалуйста, сделайте то, что требует от вас Нисима-сан.
— Я не могу.
— Разве он не был добр к вам? Он мог распять вас всех еще в Ниигате, выполняя указ императора.
