тех пор, пока наконец не оказались среди девственных поросших лесом гор в сотне миль от продырявленного купола Каноя-Сити.
Стоило им покинуть пределы Анклава, как Барб Истман превратился в совершенно другого человека. Теперь он относился к спутникам с необычайной подозрительностью, всеми командовал и, когда кто-нибудь не исполнял его указаний, устраивал провинившемуся выволочку. Но при этом лишь Истман знал язык и обычаи местного населения и, несмотря на то, что весь внешний метракоровский лоск с него довольно быстро соскочил, он буквально излучал какую-то внутреннюю силу, которая придавала им уверенности.
— Слушай, Истман, мы же все-таки не в армии, — как-то пожаловался Шадболт во время их первой ночевки под открытым небом. Истман как раз вернулся с разведки и начал быстро тушить костер. Шадболт же только-только собрался готовить ужин.
— Заткнись! Пламя костра может нас выдать. В шаттл! Быстро!
— Потише!
Истман быстро взял себя в руки.
— Послушай! Это очень опасное дело. Гораздо более опасное, чем тебе кажется. Мы ни в коем случае не должны выдавать своего местоположения.
Затем он практически лишил их сна, в леденящих душу подробностях объяснив как инфракрасные сканеры кораблей на орбите на расстоянии двух тысяч миль с запросто улавливают исходящее от человеческого тела тепло и с легкостью могут точно направленным лучом сжечь человека прямо во сне, прежде чем он успеет понять, что происходит.
— Они профессионалы. Каньские экипажи состоят вовсе не из глупцов. Стоит вам улечься спать под открытым небом и они достанут вас игольным лучом, угодив прямо в глаз даже в полной темноте.
— Что-то я никогда о таком не слыхивал, — спокойно возразил Шадболт.
— Это потому, что у тебя голова вечно забита разной чепухой и ты ни разу не удосужился прочитать технические описания каньского оружия.
— А по-моему просто нечестно пугать Аркали такими…
— Ты уверен, что заботишься именно об Аркали? Или все же в основном о собственном чертовом спокойствии? — В темноте блеснули его глаза. На фоне покрытого пылью потемневшего лица они казались очень белыми. Затем он взглянул на нее и рассмеялся. — Лучше уж перепуганная Аркали, чем мертвая, а?
На следующий день Истман стал настаивать, чтобы они немного отклонились в от прямого пути на юг в сторону и они попытались переубедить его, не видя смысла в излишних предосторожностях.
— Голосование устраивать мы не будем, — прошипел он Шадболту. — Я просто хочу знать, со мной вы идете, или нет. Если нет, то можете прямо сейчас выметаться из шаттла. Мы с Аркали легко сможем добраться до экватора и одни. Но если хотите, чтобы старшим был я, то должны мне подчиняться и точка! Понятно?
По соображениям собственной безопасности все пообещали подчиняться ему, хотя кое-кто пошел на это весьма неохотно. Но даже недовольные полностью переменили мнение о нем в конце того же дня, когда показания сканеров убедили их в том, что каньцы расстреляли с воздуха место их предыдущего ночлега.
— Как ты узнал, что они будут обстреливать наш лагерь? — спросила Аркали, но Истман лишь пожал плечами и сказал, что ничего не знал наверняка, а почувствовал, что им лучше обогнуть полуостров по широкой дуге.
С этого момента она начала приглядываться к Истману, внимательно наблюдая за тем как он своими толстыми короткими пальцами нажимает кнопки на приборной панели и шикает на остальных, чтобы они говорили потише и дали ему возможность послушать какие-то далекие и едва слышные радиопереговоры. Его природная осторожность похоже сослужила им хорошую службу. Дни шли за днями и группа все дальше углублялась в незнакомую местность. Постепенно они привыкли к многочисленным опасностям неосвоенных поросших джунглями территорий Осуми, куда он время от времени их заводил и спутники мало-помалу начали даже уважать его как лидера.
Почти на каждом привале Истман беседовал с крайне удивленными их появлением местными жителями. Несмотря на его собственный совет поменьше попадаться местным на глаза, он частенько заходил в деревни и, как правило, пил там чай со старостами. Во время чаепития он обычно доставал свой нож, находил какую-нибудь палку и начинал ее строгать, постепенно превращая в кучу стружек. Мало-помалу, ей стало казаться, что его окружает какое-то странное сияние — появляющийся в определенное время суток свет, похожий на окружающую его пси-ауру. У нее было ощущение, что если каньцы и выстрелят по нему точно направленным лучом, то этому лучу сначала придется пройти сквозь это сияние, а такое казалось попросту невозможным. После этого она стала стараться держаться поближе к нему, воспринимая его как талисман, который сможет защитить ее минуту опасности.
Истман считал, что самой опасной частью предприятия станет перелет на Форт-Бейкер. Стартовать следовало точно с экватора, причем в точно рассчитанное время. Один раз он вдруг остановил их у самого края рисового поля.
— Что случилось? — спросила Аркали.
— Там вверху много каньцев. Знаете, на месте Гу Цуна я бы уже давным-давно захватил Бейкер.
При этих его словах ее вдруг охватил ужас и показалось, будто в горло впился стальной крючок.
— И что же делать?
— Рискнуть. Нужно рискнуть и попытаться добраться до Бейкера прямо отсюда. Взлететь и все. Без колебаний.
Такое предложение весьма удивило ее.
— А это возможно?
— Самое главное, чтобы нас не заметили.
— Так значит, нужно дождаться пока все их корабли не скроются за горизонтом? — спросил еще кто- то.
— Да.
Они слили воду и сняли с шаттла все, без чего в полете можно было обойтись и уже через несколько минут после этого стартовали, по оптимальной траектории устремившись на восток. Самой сложной проблемой был орбитальный разворот, который только и отделял их от цели. Оказавшись за пределами планеты, они тут же становились легкой добычей для любого заметившего их каньского корабля.
— И что же нам теперь делать? Ждать, пока они нас не обнаружат? — вслух спросил Шадболт.
— А ты не надеешься на радиомолчание, Бо?
— Нас разнесут в пух и прах!
— Да брось ты, Шадболт, все равно нам ничего другого не остается.
— И что прикажешь — болтаться здесь как куча силекса?
— Нам все равно никогда не попасть туда. И дело тут вовсе не в каньцах. Дело в самом Бейкере. Мы не знаем их позывных, и у нас нет опознавательных знаков, по которым они могли бы определить кто мы такие и, если они решат, что с нами не о чем разговаривать…
— Проклятье! Для них мы каньцы! Они сначала сожгут нас, а потом уже будут задавать вопросы.
Тут вмешался Истман.
— Есть другой способ.
— Что?
Он вытащил из рюкзака звуковой блок вставил его в воспроизводящее устройство и врубил звук на полную.
— Запись адвентерского филармонического оркестра с Юты II, исполняющего «Колокол Свободы». Если они услышат это, то наверняка не станут стрелять по нам.
— Да ты с ума сошел!
— А вы что предлагаете, мистер Блекмор? Есть какая-нибудь альтернатива?
Они взглянули на мрачный силуэт Форт-Бейкера, на зияющее отверстие его причального дока и на расположенные по обе стороны от него большие орудийные башни. Окруженный зеленым кольцом Бейкер был чем-то похож на морскую устрицу с Канзаса, вдруг обзаведшуюся нимбом.
Их очень нервировала мысль о том, что эта с виду гостеприимная и такая манящая чернота, на самом
