спектакля она поглядела по сторонам, увидела, что ее окружает бесчисленная толпа, перевела полные ужаса глаза на потолок и вообразила, будто он сейчас рухнет. Джейн захотела немедленно, во что бы то ни стало выйти!
Ее пронзительный крик вызвал небывалую панику. В зале присутствовали и другие зрители, которым довелось послушать инфразвук. Во время паники никто не пострадал: в соответствии с законом о противопожарной безопасности двери театра были достаточно широки. Никто не пострадал, но всем вдруг стало ясно, что у публики создан новый рефлекс — избегать толп в сочетании со зрелищами. Простейшая психологическая ассоциация…
Четыре месяца спустя контрабандные театры исчезли, а супертеатры «Сонатона» закрылись из-за низкой посещаемости. Отец и сын Тоны не радовались. Зато радовались все, кто был связан с «Вокс- вью».
Кроме Гэллегера. Он получил у Брока головокружительный чек и тут же по телефону заказал в Европе неимоверное количество пива в жестянках. И вот он хандрил на тахте в лаборатории и прополаскивал горло виски с содовой. Джо, как всегда, разглядывал в зеркале крутящиеся колесики.
— Джо, — позвал Гэллегер.
— Да? Чем могу служить?
— Да ничем. В том-то и беда. — Гэллегер выудил из кармана и перечитал скомканную телеграмму. Пивоваренная промышленность Европы решила сменить тактику. Отныне, говорилось в телеграмме, пиво будет выпускаться в стандартных пластиколбах в соответствии со спросом и обычаем. Конец жестянкам.
В эти дни, в этот век ничего не упаковывают в жестянки. Даже пиво.
Какая же польза от робота, предназначенного и запрограммированного для открывания жестянок?
Гэллегер со вздохом смешал с содовой еще одну порцию виски — на этот раз побольше. Джо гордо позировал перед зеркалом.
Внезапно он выпятил глаза, устремил их один в другой и быстро растормозил свое подсознание при помощи самогипноза. Таким образом Джо мог лучше оценить собственные достоинства.
Гэллегер снова вздохнул. В окрестных кварталах залаяли собаки. Ну, да ладио.
Он выпил еще и повеселел. Скоро, подумал он, запою «Франки и Джонни». А что, если они с Джо составят дуэт — один баритон, одно неслышное ультразвуковое или инфразвуковое сопровождение? Будет полная гармония.
Через десять минут Гэллегер уже пел дуэт со своим консервным ножом.
Механическое эго
(переводчик: Ирина Гурова)
Никлас Мартин посмотрел через стол на робота.
— Я не стану спрашивать, что вам здесь нужно, — сказал он придушенным голосом. — Я понял. Идите и передайте Сен-Сиру, что я согласен. Скажите ему, что я в восторге от того, что в фильме будет робот. Все остальное у нас уже есть. Но совершенно ясно, что камерная пьеса о сочельнике в селении рыбаков- португальцев на побережье Флориды никак не может обойтись без робота. Однако почему один, а не шесть? Скажите ему, что меньше чем на чертову дюжину роботов я не согласен. А теперь убирайтесь.
— Вашу мать звали Елена Глинская? — спросил робот, пропуская тираду Мартина мимо ушей.
— Нет, — отрезал тот.
— А! Ну, так, значит, она была Большая Волосатая, — пробормотал робот.
Мартин снял ноги с письменного стола и медленно расправил плечи.
— Не волнуйтесь! — поспешно сказал робот. — Вас избрали для экологического эксперимента, только и всего. Это совсем не больно. Там, откуда я явился, роботы представляют собой одну из законных форм жизни, и вам незачем…
— Заткнитесь! — потребовал Мартин. — Тоже мне робот! Статист несчастный! На этот раз Сен-Сир зашел слишком далеко. — Он затрясся всем телом под влиянием какой-то сильной, но подавленной эмоции. Затем его взгляд упал на внутренний телефон и, нажав на кнопку, он потребовал: — Дайте мисс Эшби! Немедленно!
— Мне очень неприятно, — виноватым тоном сказал робот. — Может быть, я ошибся? Пороговые колебания нейронов всегда нарушают мою мнемоническую норму, когда я темперирую. Ваша жизнь вступила в критическую фазу, не так ли?
Мартин тяжело задышал, и робот усмотрел в этом доказательство своей правоты.
— Вот именно, — объявил он. — Экологический дисбаланс приближается к пределу, смертельному для данной жизненной формы, если только… гм, гм… Либо на вас вот-вот наступит мамонт, вам на лицо наденут железную маску, вас прирежут илоты, либо… Погодите-ка, я говорю на санскрите? — Он покачал сверкающей головой. — Наверно, мне следовало сойти пятьдесят лет назад, но мне показалось… Прошу извинения, всего хорошего, — поспешно добавил он, когда Мартин устремил на него яростный взгляд.
Робот приложил пальцы к своему, естественно, неподвижному рту и развел их от уголков в горизонтальном направлении, словно рисуя виноватую улыбку.
— Нет, вы не уйдете! — заявил Мартин. — Стойте, где стоите, чтобы у меня злость не остыла! И почему только я не могу осатанеть как следует и надолго? — закончил он жалобно, глядя на телефон.
— А вы уверены, что вашу мать звали не Елена Глинская? — спросил робот, приложив большой и указательный пальцы к номинальной переносице, отчего Мартину вдруг показалось, что его посетитель озабоченно нахмурился.
— Конечно, уверен! — рявкнул он.
— Так, значит, вы еще не женились? На Анастасии Захарьиной-Кошкиной?
— Не женился и не женюсь! — отрезал Мартин и схватил трубку зазвонившего телефона.
— Это я, Ник! — раздался спокойный голос Эрики Эшби. — Что-нибудь случилось?
Мгновенно пламя ярости в глазах Мартина угасло и сменилось розовой нежностью. Последние несколько лет он отдавал Эрике, весьма энергичному литературному агенту, десять процентов своих гонораров. Кроме того, он изнывал от безнадежного желания отдать ей примерно фунт своего мяса — сердечную мышцу, если воспользоваться холодным научным термином. Но Мартин не воспользовался ни этим термином и никаким другим, ибо при любой попытке сделать Эрике предложение им овладевала неизбывная робость и он начинал лепетать что-то про зеленые луга.
— Так в чем дело? Что-нибудь случилось? — повторила Эрика.
— Да, — произнес Мартин, глубоко вздохнув. — Может Сен-Сир заставить меня жениться на какой-то Анастасии Захарьиной-Кошкиной?
— Ах, какая у вас замечательная память! — печально вставил робот. — И у меня была такая же, пока я не начал темперировать. Но даже радиоактивные нейроны не выдержат…
— Формально ты еще сохраняешь право на жизнь, свободу и так далее, — ответила Эрика. — Но сейчас я очень занята, Ник. Может быть, поговорим об этом, когда я приду?
— А когда?
— Разве тебе не передали, что я звонила? — вспылила Эрика.
— Конечно, нет! — сердито крикнул Мартин. — Я уже давно подозреваю, что дозвониться ко мне можно только с разрешения Сен-Сира. Вдруг кто-нибудь тайком пошлет в мою темницу слово ободрения или даже напильник!
— Его голос повеселел. — Думаешь устроить мне побег?
— Это возмутительно! — объявила Эрика. — В один прекрасный день Сен-Сир перегнет палку…
— Не перегнет, пока он может рассчитывать на Диди, — угрюмо сказал Мартин.
Кинокомпания «Вершина» скорее поставила бы фильм, пропагандирующий атеизм, чем рискнула бы обидеть свою несравненную кассовую звезду Диди Флеминг. Даже Толливер Уотт, единоличный владелец
