— Роскошная баба, верно?
Мужчина закашлялся.
— Она и сейчас там? — требовательно спросил Рики.
— Нет, — зашептал мужчина. — Ушла. Чуть меньше часа назад, сразу после того, как ей позвонили на сотовый. Быстро так умотала. И малый, который был с ней, тоже. Они за вечер заходили несколько раз, все спрашивали о вас.
— Это какой же малый? — спросил Рики. — Круглый такой и будто из теста вылепленный?
— Точно, — сказал мужчина и засмеялся. — Он самый.
Привет, Мерлин, подумал Рики.
— Номера телефона они не оставили?
— Нет. Просто сказали, что еще вернутся. Они вообще-то просили не говорить, что были тут. А в чем дело-то?
— Да так, деловая встреча. Знаете что, если они объявятся, дайте им вот этот номер, — Рики продиктовал номер последнего из еще не использованных им сотовых телефонов. — Но только заставьте их раскошелиться. У них денег куры не клюют.
Он отсоединился и посидел немного, откинувшись на спинку сиденья. К этому времени хозяин псарни, надо думать, уже освободился от клейкой ленты и позвонил, так что Рики ожидал, что в доме, к которому он направляется, будет светиться по меньшей мере одно окно.
Как и в начале ночи, Рики оставил автомобиль в стороне от дороги, укрыв его от посторонних глаз. До конечного пункта было километра полтора, но Рики решил, что по пути как раз успеет обдумать свои дальнейшие планы. Он бежал и спрашивал себя: хочется ли тебе убивать кого-нибудь этой ночью?
В начале ведущей к дому дорожки Рики остановился. Как он и ожидал, в кабинете горела единственная лампа.
Он знает, что я появлюсь, подумал Рики. А Мерлин с Вергилией, которые могли бы ему помочь, все еще в Нью-Йорке. Даже если после его звонка они понеслись сюда, им ехать еще не меньше часа.
Рики взял пистолет в правую руку, дослал патрон. Затем снял пистолет с предохранителя и, не таясь, пошел к двери дома. Стучать он не стал — просто повернул дверную ручку. Дверь, как он и рассчитывал, отворилась.
Он вошел в дом. Справа, из кабинета, послышался голос:
— Сюда, Рики.
Он сделал шаг, поднял перед собой пистолет. Затем вступил в полосу света, лившегося из дверного проема.
— Здравствуйте, доктор Льюис.
Старик стоял позади письменного стола, опираясь о него ладонями и немного наклонясь вперед.
— И вы действительно поехали в такую даль, только чтобы убить меня? — спросил он.
— Да, — ответил Рики, хоть это и не было правдой.
— Тогда вперед. — Старый доктор напряженно вглядывался в его лицо.
— Румпельштильцхен… Значит, им были вы.
Доктор Льюис покачал головой:
— Вот тут вы ошибаетесь. Правда, я тот, кто его создал.
Рики бочком, держась спиной к стене, вошел в кабинет. Все те же книжные шкафы вдоль стен. Кабинет казался холодным. Ни на стенах, ни на столе не было ничего, способного что-либо рассказать о человеке, который занимал эту комнату. Рики мрачно подумал: олицетворению зла не требуется диплом на стене, объясняющий, кто он такой. Удивительно, как же он раньше-то обо всем не догадался. Дулом пистолета он показал старику, чтобы тот сел в стоявшее за столом кожаное кресло.
Доктор Льюис, вздохнув, опустился в него.
— Пожалуйста, держите руки так, чтобы я их видел, — сказал Рики.
Старик поднял обе руки кверху. Потом постучал себя указательным пальцем по лбу:
— То, что человек держит в руках, Рики, настоящей опасности не представляет. Страшнее то, что у него в голове.
— В прежние времена я, пожалуй, и согласился бы с вами, доктор, однако теперь мне приходится полагаться главным образом на это приспособление, на полуавтоматический «ругер». В его обойме пятнадцать пуль, каждая из которых способна снести половину вашего черепа.
Доктор Льюис помолчал, глядя на пистолет. Потом улыбнулся:
— Рики, в течение четырех лет вы четыре раза в неделю ложились на мою кушетку. Я же знаю, вы не убийца.
Рики покачал головой:
— На вашей кушетке лежал Фредерик Старкс. Однако он умер, а меня вы не знаете совсем.
И Рики выстрелил.
Пуля просвистела над головой доктора Льюиса и ударила в стоявший у него за спиной книжный шкаф. Рики увидел, как из толстого труда по медицине, в который попала пуля, полетели клочья бумаги.
Доктор Льюис побледнел.
— О господи, — выдавил он, обернулся и взглянул на книгу, в которую попал Рики. Потом издал короткий смешок и покачал головой. — Хороший выстрел. Замечательный выстрел. Куда ближе к истине, чем моя голова.
Рики вгляделся в старого доктора. Затем так же, как почти год назад, опустился в кресло напротив.
— Если не вы, — холодно спросил он, — то кто же тогда Румпельштильцхен?
— Старший сын женщины, которой вы не сумели помочь.
— Это я уже выяснил самостоятельно. Дальше.
Доктор Льюис пожал плечами:
— И мой приемный сын.
— Это я тоже выяснил, сегодня вечером. А двое других?
— Его младшие брат и сестра. Мерлин и Вергилия.
— Тоже ваши приемные дети?
— Да. Мы взяли всех троих. Я договорился с кузенами из Нью-Джерси, чтобы они нас прикрыли.
— Стало быть, дети носят вашу фамилию?
— Нет. — Старик покачал головой. — Не думайте, что вам так повезло, Рики. Ни в одном телефонном справочнике они под фамилией Льюис не значатся. Они были перевоссозданы полностью. У всех разные имена. Разные личности. У каждого — свое образование, к каждому свое отношение. Но в глубине души они остались братьями и сестрой.
— А зачем? Зачем было выдумывать такие сложности, чтобы скрыть их прошлое?
— Жена у меня болела, да и возраст у нас уже был не тот, чтобы удовлетворять требованиям штата. Тут и пригодились мои кузены. Они были рады помочь за определенное вознаграждение. Помочь и забыть.
— Разумеется, — саркастическим тоном откликнулся Рики. — Они ведь погибли в автомобильной аварии.
Доктор Льюис покачал головой:
— Совпадение.
— Но почему они? Почему именно эти трое детей?
Старый психоаналитик снова пожал плечами:
— Скажите-ка мне, Рики. Убийца — по-настоящему безжалостный психопат-убийца, — является ли он продуктом своего окружения? Или таким и рождается? Одно или другое?
— Во всем виновато окружение. И любой психоаналитик сказал бы вам то же самое. Хотя генетики могут и не согласиться. И все же в психологическом отношении мы продукты среды.
— Вот и я так думал. И потому взял ребенка — и его брата с сестрой, — которого можно было использовать для изучения зла, совершенно как лабораторную крысу. Ребенка, брошенного биологическим отцом. Отвергнутого родственниками. Избиваемого одним материнским дружком за другим. Он, кстати
