— Да? — произнес он.
— У меня письмо для доктора Старкса.
Рики поколебался:
— Удостоверение у вас какое-нибудь есть?
Молодой человек вздохнул и показал приколотую к рубашке забранную в пластик карточку с именем и фотографией.
— Сможете прочитать отсюда? — спросил он. — Мне нужна только ваша подпись.
Рики неохотно распахнул дверь:
— Где расписаться?
Посыльный протянул ему папку.
— Вот здесь, — сказал он.
Рики расписался. Посыльный передал ему небольшой картонный конверт.
— Приятно провести день, — сказал посыльный на прощание.
Рики немного помешкал в двери, разглядывая наклейку на конверте. Письмо было из нью-йоркского Общества психоаналитиков. Он отступил в приемную, запер за собой дверь, вскрыл конверт. В конверте оказались два листка бумаги. Письмо было послано президентом Общества, врачом, о котором у Рики имелись довольно смутные представления.
Дорогой доктор Старкс!
С большим сожалением вынужден сообщить Вам, что Общество психоаналитиков получило серьезную жалобу, касающуюся Ваших взаимоотношений с одним из Ваших прежних пациентов. Копию жалобы я прилагаю.
Как того и требуют уставные нормы общества, я, обсудив этот вопрос с руководством нашей организации, передал дело комиссии штата по медицинской этике. Персонал комиссии свяжется с Вами в самое ближайшее время.
Мельком глянув на подпись, он обратился ко второму листку. Это было письмо к президенту Общества, с копиями для вице-президента, председателя комитета по этике и для каждого из шести входивших в состав комитета врачей.
Дорогой сэр или мадам!
Более шести лет назад я начала проходить курс психоанализа у члена Вашей организации, доктора Фредерика Старкса. По прошествии примерно трех месяцев, в течение которых я четыре раза в неделю приходила на его сеансы, он стал задавать мне вопросы, касающиеся моих сексуальных отношений с различными партнерами, а также моего неудавшегося брака. По мере продолжения сеансов вопросы приобретали все более откровенный характер. Всякий раз, когда я пыталась сменить тему, доктор неизменно заставлял меня вернуться к ней. Я протестовала, однако доктор уверял, что моя депрессия коренится в неспособности полностью отдаться сексуальным отношениям. Вскоре после этого заявления он меня изнасиловал. Он сказал, что, если я не отдамся ему, мне никогда не станет лучше.
Мне потребовалось несколько лет, чтобы оправиться от того случая с доктором Старксом. За это время я три раза попадала в больницу. У меня осталось два шрама от попыток покончить с собой.
Пока я не хочу открывать свое имя — уверена, что доктор Старкс хорошо меня помнит. Если Вы решите разобраться в этом деле, свяжитесь, пожалуйста, с моим адвокатом и/или моим психиатром.
Подписи не было, зато имелись имена и адреса адвоката и психиатра. Адвокат жил в центре Нью- Йорка, а психиатр — в пригороде Бостона. У Рики тряслись руки. Голова шла кругом.
Письмо не содержало ни единого слова правды.
Несколько секунд он расхаживал взад-вперед по кабинету, потом упал в старое кожаное кресло, стоявшее в изголовье кушетки. Относительно того, кто состряпал жалобу, у него сомнений не было. Анонимность жертвы делала это очевидным. Куда важнее было понять, для чего это понадобилось.
Телефон стоял на полу рядом с креслом. Рики нагнулся и поднял его. Через секунду он отыскал номер офиса президента Общества психоаналитиков и торопливо набрал его.
Трубку сняла секретарша.
— Алло, — произнес усталый женский голос. — Офис доктора Рота.
— Мне нужно передать доктору сообщение, — сказал Рики.
— Доктор в отпуске. Если у вас что-то срочное, позвоните доктору Альберту Майклсу по телефону…
Рики перебил ее:
— Это срочность не того рода, и сообщение тоже. Доктору Роту будет интересно выслушать меня.
— Мы обязаны придерживаться установленной процедуры.
— Ну разумеется. Если у человека не хватает мозгов, он заменяет их процедурами. А человек с сильным характером знает, когда следует их проигнорировать. Вы из каких, мисс?
Женщина помолчала.
— Что за сообщение?
— Скажите доктору Роту, что доктор Фредерик Старкс… Лучше запишите…
— Я записываю, — раздраженно ответила женщина.
— Что доктор Старкс получил его письмо и желает проинформировать его, что жалоба не содержит ни единого слова правды. Все в ней выдумано от начала и до конца.
— Ни единого слова правды… Хорошо… Выдумано. Я записала. Вы хотите, чтобы я позвонила ему и передала это? Он в отпуске.
— Мы все в отпуске, — сказал Рики и повесил трубку.
Он откинулся в кресле. Вот уже много лет он ни с кем не разговаривал так грубо. Это было противно его натуре. Впрочем, подумал он, в ближайшие несколько дней ему, скорее всего, придется совершить не один поступок, противный его натуре. Он перечитал анонимную жалобу.
Все было задумано куда более тонко, чем казалось на первый взгляд. Жалобщица заявляла об изнасиловании, но поместила его во времени точно за границей срока давности. В полицию никто обращаться не станет. Вместо этого комитет по этике затеет тягостное расследование. Оно будет медленным, бестолковым и вряд ли начнется до истечения срока, установленного для игры.
— Ему нужно, чтобы я остался один, — выпалил Рики. — Он не хочет, чтобы мне кто-нибудь помогал.
Мысль о проделанном Румпельштильцхеном дьявольском фокусе чуть не заставила Рики улыбнуться. Этот человек понимал, что Рики будет мучиться вопросами, связанными с обстоятельствами смерти Циммермана. А к кому мог бы Рики обратиться за помощью? К другому психоаналитику, к товарищу, с которым можно было бы выговориться.
Теперь же этого не произойдет. Я один, подумал Рики. Изолирован. Брошен на произвол судьбы. Именно этого и хотел Румпельштильцхен.
Он снова взглянул на письмо. Анонимщица указала в своей лживой жалобе имена манхэттенского адвоката и бостонского психиатра. Их имена проставлены для меня, подумал Рики. Это путь, которым мне придется пройти.
Остаток дня он потратил, изучая каждую частность письма Румпельштильцхена, стараясь выдавить что-нибудь новое из рифмованного ключа. Однако на следующее утро, стоило Рики облачиться в костюм, повязать галстук и перечеркнуть в календаре еще один день, как он сразу почувствовал, что времени у него в обрез. Важно было хотя бы сформулировать свой первый вопрос и позвонить в «Таймс», чтобы вопрос этот поместили в колонке объявлений.
Он вышел из дома, и теплое утро насмешливо улыбнулось ему. Рики полагал, что за ним следят. Каждый, кого он видел на улице, казался ему подозрительным. Мужчина на углу, перегружавший товар в
