– Наклюкалась, не видишь разве! – сердито буркнула Дорри. – Нашла ее на полу в туалете. Какой-то идиот ее подпоил. Она налакалась сока с водкой. Телка дурная!
Мэгги проснулась днем. Она открыла глаза и тут же зажмурилась: свет слепил. Голову будто сдавили железным обручем, во рту было сухо и противно. Она осторожно выбралась из кровати и, стараясь не делать резких движений, побрела в ванную, где жадно припала ртом к крану с холодной водой. Потом она посмотрела на себя в зеркало. Косметика размазалась по всему лицу, глаза были обведены черными кругами растекшейся туши. Помада стерлась, но губы были красными и распухшими, а на шее виднелись красные пятна, похожие на укусы. Одно такое пятно было и на груди. Она не помнила, как попала в постель, но кто- то уложил ее и раздел.
На трусах были пятна крови. Месячные, что ли, начались, подумала она, но она точно знала, что еще не время... Может, из-за волнений они пришли раньше времени. В «этом месте» чувствовалась боль. Она подложила в трусы бумажную салфетку и вернулась в комнату, где ее ждала Рини с чашкой чаю.
– Ну как головка?
– Ужасно. – Мэгги снова легла в постель. – Не пойму. почему. Я только сок пила.
– Дорри говорит, в него водки подлили.
– А, так вот почему у него был такой странный привкус!
– Ты что, никогда ее раньше не пробовала?
– Никогда ничего спиртного. У нас дома никто не пил. Ясно теперь, почему я ничего не помню.
Сгорая от стыда, Мэгги стала пить чай. Он казался ей небесным нектаром. И прояснял сознание.
– Тебе лучше полежать. Я аспирин принесла. Поможет от головной боли.
– Спасибо, – сказала Мэгги. – Извините, что доставила столько хлопот.
– Дорри следовало лучше за тобой приглядывать, раз ты впервые попала на вечеринку.
– Там было столько народу и жара, ужасно хотелось пить. Вот я и набралась. Ничего больше не помню.
– Может, память вернется, когда головка прояснится. Я знаю, что такое похмелье. Случалось в свое время испытать.
Мэгги проглотила две таблетки аспирина, запила остатками чая и, как только Рини вышла, закрыла глаза и провалилась в сон.
Она проснулась около пяти. Голова уже не так дико болела, отвратительный привкус во рту почти исчез. Она села в кровати – голова уже не кружилась от резких движений, и она отправилась в ванную почистить зубы. Там она обнаружила, что никаких следов крови на подложенной в трусы салфетке нет. А почему же тогда раньше были пятна? Такого раньше не случалось.
Мэгги стала внимательно осматривать себя и на внутренней поверхности бедра заметила длинную царапину. Как это ее угораздило? Должно быть, села где-нибудь неудачно. Ей вспоминалось лишь, как она танцевала с долговязым, который все время прижимался к ней. Потом она почувствовала сильную усталость... ее голова покоилась у него на груди... а дальше как будто кто-то ластиком стер из ее памяти абсолютно все. Ну ладно, по крайней мере ясно, откуда кровь – она обо что-то оцарапалась. Все теперь: никакого апельсинового сока, пока не убедишься, моя дорогая, что его наливают прямо из бутылки, сказала она себе.
Мэгги спустилась вниз. Рини жарила колбасу с луком. Желудок у Мэгги сразу забунтовал, но она мужественно спросила:
– Может, помочь?
– Картошку почисть. Как головка?
– Лучше, спасибо.
– Чай заварен, пей.
– Спасибо, выпью.
– У Дорри вечерняя смена, до одиннадцати.
Дети, которые всегда являлись к столу, когда наполнялись тарелки, быстренько опустошили их и исчезли. Рини, налив себе чаю, удалилась к телевизору, а Мэгги вымыла посуду и села за стол с газетой. Ее заинтересовала колонка с объявлениями о вакансиях. Как получить работу в театре? Где об этом пишут? Старательно изучая газетные столбцы, она все же не переставала чувствовать смутное беспокойство из-за того, что память ей так внезапно изменила. Что же произошло? Откуда эта ужасная царапина? Неужто она так опьянела, что ничего не соображала и сама себя исцарапала в кровь?
Боже, а вдруг это блохи? Мать всегда говорила, что блохи заводятся от грязи. А в том доме грязи было предостаточно. Мебели там почти не было, сидели на подушках, сброшенных на пол, лампы прикрыли платками, чтобы приглушить свет. На столе была неаппетитная еда. И среди гостей было много странной публики. Какая-то чудная женщина в черном, одетая почти как Дорри, но у Дорри это выглядело забавно, а у той – страшновато. Потом двое мужчин в узких брюках и светлых рубашках, которые весь вечер танцевали друг с другом. И еще целая орава одетых в кожу парней с татуировками и в кепках, которые они не снимали. А может, ее кто-нибудь ударил? Она опять прошла в ванную, чтобы оглядеть каждый сантиметр кожи.
Что это за красные пятна? Укусы? Если да, то почему только на шее и один на груди? Мэгги вспомнила, что Рини очень странно разглядывала ее, хотя ничего такого не сказала. Мэгги заглянула в шкафчик над раковиной, но там была только бритва, крем для бритья, пузырек с аспирином и лейкопластырь. Ничего дезинфицирующего. Что же случилось, пока она была в отключке? Неизвестность пугала ее. Жаль, что нельзя поговорить с мисс Кендал. Ей можно было сказать все. Объясняться с Рини она побаивалась, мало ли что та про нее подумает. Она женщина добрая, но вряд ли ей понравится, что жиличка принесла в дом блох. Если дело, конечно, в блохах. А вдруг она заразу какую-нибудь подцепила? Надо все же выяснить. Дорри, что ли, спросить? Да, Дорри может знать. Она там свой человек.
Дорри пришла домой не в духе. Она поскандалила с хозяином, который обвинил ее в том, что она на халяву подкармливает своих приятелей. Это был справедливый упрек. К ней завалилась куча подружек, с которыми она обсуждала вчерашнюю вечеринку: разбирали по косточкам гостей. Сердитая Дорри
