Она понятия не имела, кого сумела подцепить на крючок эта Клодия Альбиони, но раз Мэгги легче от мысли, что ее жертвой пал сам Калли Бахман, значит, так тому и быть.
– Откуда тебе известно?
Мэгги не терпелось узнать всю подноготную.
– Да я уж и не помню, – безразлично молвила Конни, старательно подбирая осколки. – Мало ли вокруг болтают.
– Но это же меняет дело! Теперь все становится на свои места. Уж мне-то ты могла бы об этом пораньше сказать.
«Только для тебя, голубушка, эту новость и держала», – подумала Конни и поморщилась – осколок порезал указательный палец.
– Жаль, что не успела прежде, чем ты начала бить посуду.
– А Барту сказала?
– Ему это ни к чему. Его дело – толкать тебя вперед и выше.
– Прямо в забвение. – Изящным жестом суперзвезды Мэгги Кендал протянула руки старинной приятельнице. – Неужели я похожа на Аркадину?
Конни взглянула на нее снизу вверх.
– При соответствующем гриме, – тактично ответила она и, снова уткнувшись глазами в разлетевшиеся по полу стекляшки, продолжила: – Это гениальная роль. Для настоящей актрисы просто подарок. – И после паузы добавила: – Для такой, как ты.
– Да, – великодушно согласилась Мэгги, – но в надлежащее время! А оно еще не пришло.
– И все же... – протянула Конни.
– Что – все же?
– Все же пробный шаг сделать не помешает. Сразу станет ясно, в том ли направлении ты движешься, может, надо скорректировать курс. – Конни опять помолчала и серьезно сказала: – В одном Барт несомненно прав: через три коротких месяца тебе исполнится сорок пять.
Мэгги прыжком перемахнула через комнату, подхватила Конни под руку и подтащила к огромному венецианскому зеркалу, висевшему над камином.
– Разве мне дашь столько лет? Отвечай! – потребовала она.
– Нет, – не кривя душой, ответила Конни и отрицательно покачала головой. – Тебе столько не дашь.
На гладкой шелковистой коже, покрытой персиковым тоном, не было не единой морщинки – если не считать тонких ниточек, заштрихованных карандашом, возле глаз и в уголках изящно очерченных губ. Никакого намека на двойной подбородок и подтяжку. Густые волнистые волосы цвета шерсти породистого ирландского сеттера.
Зеленые глаза встретились с темно-голубыми.
– Но тебе не дашь и двадцати семи, – безжалостно закончила Конни. – Нельзя прятать голову в песок, Мэгги. Сколько можно цепляться за молодость! Будет гораздо умнее, если ты проявишь дальновидность. Сделай правильный вывод из этого неприятного урока. Соверши плавный переход от амплуа молодой блестящей женщины к амплуа зрелой и не менее блестящей женщины. Послушайся Барта, он прав, как всегда бывает прав, когда дело идет о твоей карьере. Ты сможешь сыграть прорву замечательных ролей и покажешь себя, как этим чертовым продюсерам и не снилось. У тебя просто безграничный горизонт. Будет где разгуляться. Не то что в ролях девчонок, где тебе не на чем блеснуть, даже когда играешь коварную сучонку. Ты сама всегда твердила, что боишься типовых ролей. А если – заметь, это только предположение! – если ты примелькалась в этих шаблонных ролях, всем приелась, и теперь вот их потянуло на свежачок?
Мэгги нахмурилась, но тут же вспомнила о морщинах, и лоб ее разгладился.
– Подумай хорошенько, – посоветовала Конни, возвращаясь к осколкам. – И не сердись на Барта. Он желает тебе добра. И всегда дает точную наводку. Вспомни, сколько раз ты с разлету отказывалась от ролей, которые он для тебя устраивал, а потом оказывалось, что тебе за них премии дают! Посчитай-ка, сколько призов он тебе обеспечил!
Мэгги отвернулась от зеркала.
– А сколько хамства я от него натерпелась!
– Он Овен, – значительно сказала Конни, – а ты Скорпион. Противоположные знаки. Поэтому и живете как кошка с собакой.
– Хочешь, чтобы я тебе свои шрамы показала? – вскинулась Мэгги.
– Благодарю, не надо, у меня и своих достаточно. Заработала, вас разнимая. – Конни поднялась, держа в руках мусорную корзинку с осколками. – В другой раз, если вздумаешь скандалить, делай это, пожалуйста, в словесной форме. Мне надоело подбирать за тобой куски битого стекла.
Оставшись одна, Мэгги сбросила салатовые замшевые туфли на высоком каблуке и, заметив за стеклянной дверцей бара-холодильника недопитую бутылку шампанского, налила себе бокал, осушила и налила еще.
Потом залезла с ногами на мягкий диван. Ладно, черт с ней, с Клодией Альбиони, наплевать и забыть! Но все же роль Джудит Кейн написана точно для нее, Мэгги Кендал. Никто лучше ее не влезает в шкуру таких ощетинившихся всеми иголками стервочек, которых жизненные обстоятельства припирают к стенке. Ну что с того, что она переиграла их десятки? Разве не этого ждет от нее публика?
Тут бесстрастный внутренний голос напомнил ей о двух последних провалах. Да, две последние роли никак не назовешь творческой удачей. Если уж начистоту, это был оглушительный провал.
