ходит на свободе из-за того, что предварительное следствие проведено не так, как надо. Скэнлон вспомнил, что случилось месяц назад на Краун-стрит, в 71-м участке. Прибывшие на место полицейские не обнаружили ничего подозрительного. Патологоанатом подтвердил, что смерть была естественной. Но у владельца похоронного бюро хватило нахальства заявить, что он обнаружил крошечную дырку за левым ухом. Позже было доказано, что это входное отверстие от пули, выпущенной из кольта 22-го калибра. В итоге многим пришлось краснеть и извиняться. Полиция села в лужу, и теперь Скэнлон старался не упустить ни одной мелочи при осмотре места преступления.
Он внимательно изучил осколки витринного стекла, разбитого шальными дробинками. Радиальные и концентрические трещины образовали причудливую паутину, напоминающую формой вулканический кратер. А заглянув в витрину, он и здесь обнаружил осколки битого стекла. Несколько дробинок застряло в стенке шкафа. Выйдя из-за сатуратора, Скэнлон подошел к Гектору Колону и сообщил ему, что отправляется через дорогу в протестантский собор.
В соответствии с инструкцией об уличном патрулировании был создан временный орган управления, координирующий в случае необходимости все действия полиции и обеспечивающий телефонную связь. Скэнлон поднялся на крыльцо дома.
Под приемную штаба было приспособлено довольно просторное помещение со стенами, обшитыми красным деревом. Посреди комнаты стоял большой дубовый стол с затейливой резьбой. На стене позади стола висело огромное распятие, а окна были задернуты тюлевыми занавесками. На резных деревянных скамейках сидели пожилые монахи, изумленно наблюдая, как их тихая безмятежная обитель превращается в штаб расследования убийств. За столом восседал сержант с немытой светлой шевелюрой и записывал в штабной журнал, кто когда прибыл на место преступления и какое оборудование привез.
Связисты тянули телефонные провода. Номера уже были известны на оперативном пункте в северном патрульном отделе Бруклина и дежурному 93-го участка.
Скэнлон расписался в журнале, обсудил с сержантом список заданий. Краем глаза увидел детектива Саймона Джонса, расталкивавшего локтями толпу.
— Есть новости о фургоне? — крикнул ему Скэнлон. У Саймона Джонса была узкая длинная физиономия, увенчанная копной непослушных курчавых волос, впалый живот и длинные, свисавшие до колен тощие руки. Он был чернокожим и произносил слова нараспев, как уроженец штата Миссисипи. Лет десять назад один шутник из 5-го участка брякнул, что Джонс смахивает на младенца из голодающего племени биафра. Кличка пристала.
Джонс подошел к Скэнлону.
— Только что разговаривал с владельцем автофургона, — произнес он, приглаживая непослушные волосы. — Он рассказал мне, что купил машину месяц назад в Бруклине. Вчера вечером оставил ее в трех кварталах от своего дома, а сегодня пришел за ней, а машины нет. Он собрался заявить в участок по месту жительства, но тут позвонил я. Имя владельца — Франк Люкас, адрес — 6790, Бат-Бич.
Скэнлон в сердцах выругался. В глубине души он надеялся, что фургон был угнан где-нибудь в Гринпойнт. Повернувшись к сержанту, приказал ему связаться с полицейским участком в Бат-Бич, а детективам — немедленно отыскать место, откуда был угнан автофургон. Подняв трубку только что установленного телефона, он набрал номер 114, затем дал распоряжение дежурному офицеру. Расписавшись в журнале, вернулся с Крошкой Биафра на место преступления.
У входа они столкнулись с Хиггинс.
— А вот то, что было при них, — произнесла она, протягивая два пакета с вещами потерпевших.
Скэнлон повернулся к Крошке Биафра.
— Пожалуйста, приведи свидетелей. И не забудь позаботиться о том, чтобы их держали отдельно. Они не должны общаться между собой и сбивать друг друга с толку.
Кивнув в знак согласия, Крошка Биафра направился к лавке. Вскоре он привел трех перепуганных ребят. Они выходили гуськом, не глядя на убитых и стараясь не наступить на останки.
Шествие замыкал Лью Броуди. Обратившись к нему, Скэнлон спросил:
— Свидетели подтверждают, что преступник крикнул «эй, ты» и выстрелил?
— Именно так, — буркнул Броуди через плечо.
Снопы света проникали сквозь стеклянный фасад лавки, спутанные волосы мертвой женщины поблескивали, свет отражался в лужицах крови, окрашивая их в желтоватый цвет.
Хиггинс посмотрела на тело Галлахера.
— Это не похоже на ограбление.
В голосе Скэнлона послышались суровые нотки:
— Это было хорошо подготовленное заказное убийство, Мэгги. Но против кого из них был направлен удар?
Глава 3
Стоя поодаль, Тони Скэнлон наблюдал, как сержант захватывает кусачками дужку черного цифрового замка. На напряженном лице сержанта набухли вены. Между тонкими губами была зажата уже на четверть истлевшая сигарета. Схватившись за рукоятки кусачек, он сжал их, и дужка замка лопнула.
Скэнлон хотел присутствовать, когда будут открывать шкафчик Галлахера. Шкафчик полицейского — это всегда тайна: в нем можно надежно спрятать любую вещь. Сказав Хиггинс, куда он направляется, Скэнлон покинул место преступления. Он знал, что в толчее его отсутствие никто не заметит.
Поездка от Гринпойнт до 114-го участка на Астории, Куинс, заняла меньше двадцати минут. Полицейский участок находился на бульваре Астория, прямо напротив углубленной в землю трассы, ведущей на мост Триборо.
Во многих из семидесяти двух участков центра города отведены специальные помещения для элитных подразделений. В отличие от патрульных, действующих в установленных границах, они отвечали за целые районы. Управление внутренних дел, общественной нравственности и борьбы с наркотиками, обслуживавшее Куинс, размещалось в 114-м участке.
Прибыв на место, Скэнлон увидел приспущенное знамя на флагштоке и полицейского на стремянке, который вешал над дверью траурную лиловую ленту. Угрюмые полицейские сгрудились на крыльце и сердито переругивались. Войдя в участок. Скэнлон услышал обрывки разговора. «Это был грабеж», — говорили одни. «Джо Галлахера убили, потому что он был полицейским», — возражали другие. «В этом деле много неясного», — ворчали третьи.
Из шкафчика разило потом. Кители были застегнуты на все пуговицы. На крючке висела портупея. Дубинки для ночного патрулирования стояли в углу. На плечах форменной одежды сияли золотые нашивки. Сержант сетовал на то, что у элитного формирования есть свой гардероб со шкафчиками, отдельный от участковой раздевалки. За двадцать два года сержант взламывал уже четвертый шкафчик. Он отодвинул в сторону мундиры и заглянул внутрь.
Скэнлон сосредоточил все свое внимание на содержимом. Если в шкафчике что-то было, ему хотелось найти это что-то, прежде чем злые языки начнут шептать, будто лейтенант Джо Галлахер умер отнюдь не героем.
Вещи имеют свойство бесследно исчезать, когда их владелец попадает в передрягу. Такое уже случилось недавно в 36-м участке. Отдел служебных расследований хотел арестовать сержанта, командовавшего машиной, объезжавшей букмекеров. На него поступила жалоба: якобы он берет взятки от ребят, принимающих ставки на Лексингтон-авеню. Настучал в отдел бывший сослуживец из 36-го. Из участка тотчас исчезли адреса известных содержателей игорных домов, журнал записи задержаний и списки — итог трехлетней работы. Наутро ребята из отдела сказали, что в участке заговор с целью помешать следствию, а сотрудники 36-го назвали все это вмешательством провидения.
Сержант приступил к неприятному делу. Доставая мундиры, он обследовал карманы — нет ли в них вещей, способных смутить родных покойного. Скэнлон следил за действиями коллеги. В рамку зеркала на двери шкафчика были вставлены три снимка улыбающихся женщин. Оттолкнув сержанта, Скэнлон вытащил их и спрятал в карман. Сержант укоризненно посмотрел на него, но промолчал. На нижней полке стоял
