— Где ты росла?
— Я родилась в Пискэтэвее. Это в Нью-Джерси. Там и училась. Там и поныне живут мои родные. Есть еще вопросы?
— Да. Ты когда-нибудь была замужем?
Он наступил на больную мозоль. Салли опустила глаза, ее длинные пальцы скользили по кромке стакана.
— Чего ты от меня добиваешься?
Ему стало неловко.
— Дружбы.
Она внимательно посмотрела на Скэнлона. Взгляд остановился на его губах.
— Ты проявлял ко мне только профессиональный интерес. А сейчас приглашаешь меня на ужин, интересуешься моей личной жизнью. Девушки моей профессии настораживаются, когда клиент начинает говорить лишнее.
— Может быть, я влюблюсь в тебя.
Ее взгляд сделался враждебным.
— Пожалуйста, не издевайся. У меня тоже есть чувства.
Он почувствовал, как у него начинают гореть уши.
— Извини… По правде сказать, я только хотел увидеть тебя, быть с тобой. Не знаю почему.
Эта внезапная искренность удивила его самого.
Ее голос зазвучал мягче.
— У меня есть и другие клиенты-инвалиды. Я понимаю их одиночество и особые потребности. Но тебя я не могу понять до конца. Твой недуг не так уж страшен. — Она подалась вперед и мягко спросила: — Итак, почему я? Почему не постоянная подруга или даже жена?
Скэнлон отвел глаза.
— Потому, что я могу только с проститутками. — Он покачал головой. — Не могу поверить, что я сказал тебе это.
Она понизила голос.
— Ты был бы удивлен, услышав, что люди говорят мне. — Салли поднесла стакан воды к губам и посмотрела на него. — Ты хочешь поговорить об этом? Я очень хороший слушатель.
Его взгляд блуждал по залу.
На кухне кто-то уронил поднос. До них доносился веселый шум из других залов ресторана. Пробка с громким хлопком вылетела из бутылки шампанского. Официант стоял рядом и перекладывал салат в деревянную миску.
Она отбросила волосы с лица, ожидая начала рассказа. Официант подошел к столу, расставил закуску, разлил вино и ушел.
Молчание затягивалось.
Скэнлон взял свою вилку и подцепил кусочек масла.
— Это началось, когда я потерял ногу…
Он рассказывал. Они ковырялись вилками в еде. Слова легко слетали с его губ. Когда официант вернулся со вторым блюдом, Скэнлон все еще продолжал говорить. Он умолк, ожидая, пока официант сменит тарелки и удалится, потом отпил глоток вина.
— Ну вот, это все.
— После этого ты не видел Джейн Стомер?
— Нет. Мужчина не встречается с женщиной, которую не — может удовлетворить.
Меня всегда удивляло, насколько мужчины не понимают женщин, — сказала Салли, орудуя ножом. — Женщины хотят любить и быть любимыми. Секс для них на втором месте.
Скэнлон кивнул и взял нож с вилкой. Он разрезал свою рыбу, задумался, положил прибор, взглянул на Салли и произнес:
— Удивляюсь, почему у меня возникла потребность все рассказать тебе.
Она протянула руку и погладила его по щеке.
— Потому, что я для тебя ничто. У психиатров и проституток есть одна общая черта: не может быть никаких личных пристрастий, и поэтому клиенты доверяют нам свои секреты. Мои клиенты со мной говорят и вытворяют в постели такое, чего никогда не сказали бы и не сделали с другими.
— В этом есть смысл, — согласился он, снова принимаясь за еду.
— Ты заметил, что никогда не обращаешься ко мне по имени? А когда звонишь и оставляешь запись на автоответчике, не представляешься, предполагая, что я узнаю твой голос. — Она посмотрела ему в глаза. — И я редко произношу твое имя, Тони. Или тебе больше нравится Энтони?
— Можно Тони.
Она серьезно спросила:
— Знаешь, почему ты со мной можешь, а с Джейн Стомер — нет?
Он пожал плечами.
— В наших отношениях нет глубины, и это дает тебе возможность возбудиться. Я ничего от тебя не жду, мне ничего не надо. Любовь — сложная игра. Тони. Люди ожидают чего-то от своих партнеров, на что-то надеются. Проститутки и психиатры — нет. Нам нужны только деньги.
— Где девушка из Пискэтэвея научилась так разбираться в людях?
Салли засмеялась.
— Один из моих клиентов — слепой психиатр. Мы много разговариваем. И еще я смотрю телевизионную программу с участием психиатров. Знал бы ты, что можно почерпнуть из этих программ.
— Я не хотел взваливать на тебя свои заботы. Извини.
— Ничего. Мне нравится помогать людям, когда я могу это сделать. Это поднимает мое не ахти какое высокое мнение о себе.
Ты замечательная женщина, Салли де Несто.
— Спасибо вам, любезный господин. Итак, вы готовы послушать, что «домашний психиатр» скажет о вас?
— Начинай.
— Преморбидная личность.
— Что это значит?
— Человек, внушающий себе, что болен. Например, человек потеряет мизинец в автомобильной аварии и из-за этого утрачивает дар речи или способность двигаться. Характер, при котором проявляется склонность раздувать из мухи слона.
Скэнлон поднял стакан и поболтал его.
— А что делает его слишком впечатлительным?
— Что-то в его прошлом, в детстве. По телевизору большему не научишься, Тони.
Она накрыла его руку своей.
— А практикую я только в спальне.
Наутро Скэнлон проснулся свежим и бодрым. Он сидел на краю кровати и видел лучи утреннего солнца, просачивавшиеся сквозь шторы. Посмотрев на спящую Салли, он улыбнулся. Замечательная женщина. Скэнлон перевел взгляд на свой вялый член и подумал: «Ты и впрямь жалкий сукин сын».
Он увидел свои трусы на полу. Прошлой ночью, проводив Салли до квартиры, он попросил разрешения остаться. Салли ответила «да», и он решил, что она передумала и будет заниматься с ним любовью. Пока она была в ванной, он позвонил в участок, чтобы сообщить, где его искать, и узнать, нет ли новостей. Новостей не было. Он положил трубку и подумал об Эдди Хэмиле. Все это не имело никакого смысла. Он пытался забыть о Хэмиле, но не мог. Надо было отработать все версии.
Когда Салли вышла из ванной в белой ночной сорочке, он быстро снял трусы. К его глубокому разочарованию, она легла в кровать, чмокнула его в щеку, отвернулась и уснула.
Глядя на золотистые блики солнца, он стал строить планы на день. Сегодня похороны Джо Галлахера, и еще ему надо будет допросить несколько человек в связи с убийством. Предстоит трудный день, и пора за дело. Он попытался опереться на отсутствующую ногу и грохнулся на пол.
