— Кофе и?.. — спросил Тэблин, дружески улыбаясь.
— Спасибо. Я утром не успел выпить кофе.
Тэблин нажал кнопку на столе и попросил секретаршу принести кофе и булочки. Он вальяжно развалился в кресле и с видимым удовольствием принялся перечислять своих знакомых со Службы. Дабы не разочаровывать его, Скэнлон внимал Тэблину с деланным любопытством.
Милтон Тэблин был капитаном вспомогательной полиции, и Скэнлону пришлось выслушать обычный набор жалоб: полицейские считают всех их психами и негодяями; вспомогательным силам запрещено производить аресты и носить оружие; их единственная задача — сообщать о правонарушениях. Скэнлон едва сдерживал зевоту. Смеясь в душе, он продолжал слушать, в меру сил выказывая сочувствие и понимание.
Тэблин с горящими глазами принялся пичкать Скэнлона последними полицейскими сплетнями: кого повысили, кого разжаловали, кто с кем спал. Внезапно Тэблин вскочил, сбросил свой пиджак и показал автоматический пистолет «смит-и-вессон» в кобуре без клапана, закрепленной на бедре.
— Это девятимиллиметровый, — похвастался он, нежно поглаживая пистолет с боевыми патронами.
«Очередной псих», — подумал Скэнлон, а вслух произнес:
— Сколько в нем зарядов?
— Десять в обойме, — самодовольно ответил Тэблин, надевая пиджак и садясь. — Я капитан вспомогательной полиции, и мне предписано иметь разрешение на оружие. Ну скажи, Лу, разве это справедливо? Какой помощи они ждут от нас, если мы не вооружены?
— Это ненормально, Тэблин. Ведь вы составная часть полиции, — с готовностью согласился Скэнлон.
Он облегченно вздохнул, когда вошла секретарша. Пока Тэблин раскладывал еду, Скэнлон попросил:
— Расскажи мне о Джо Галлахере.
Наливая ему горячий кофе, Тэблин завел речь о погибшем лейтенанте. Когда Тэблин впервые поступил на службу во вспомогательную полицию в семьдесят первом году, Галлахер служил сержантом в отделе по связям с этим подразделением. Галлахер читал им уголовное право и уложение об арестах. Тэблину он сразу понравился. Галлахер был вежлив с работниками вспомогательной службы, и они сразу подружились. Однажды вечером после лекции Галлахер пригласил Тэблина на собрание полицейских участка.
«Думаю, тебе это понравится», — сказал ему Галлахер с двусмысленной улыбкой.
— Это действительно было что-то, — хмыкнул Тэблин, вспоминая «развлечения» на этом собрании.
Наливая кофе, Скэнлон думал о том, что некоторые пройдохи из полиции всегда старались дружить с предпринимателями, а лучший способ завязать дружбу — приглашение на собрание в участок, где будет «развлекаловка». Так открывалась почти неведомая непосвященным сторона жизни полицейских, и у граждан возникало чувство сопричастности, впечатление, будто и они — часть Службы.
Скэнлон был уверен, что имя Тэблина значилось в списке близких друзей Галлахера — людей, к которым он мог обратиться за помощью. Он был также уверен, что и его собственное имя наличествовало в том же списке. «Я позаботился обо всем. Ты мой должник», — говорил когда-то Галлахер Скэнлону в ресторане «Рикардо», намекая на то, что только благодаря его связям с помощником комиссара Скэнлону разрешили остаться на Службе. Скэнлон никогда не думал, что ему придется возвращать долги мертвецу.
— Вы остались друзьями и после обучения?
— Мы время от времени обедали вместе.
«И Галлахер никогда не платил по счету», — с усмешкой подумал Скэнлон.
— Иногда мы встречались на собраниях, — продолжал Тэблин.
«Умные всегда стараются иметь полезных друзей», — подумал Скэнлон и спросил:
— Зачем вы встречались с Джо в «Санторини-дайнер»?
Глядя в чашку, Тэблин уклончиво ответил:
— Джо взял с меня обещание никому не рассказывать об этом. Джо уже нет, но обещание есть обещание.
Скэнлон в раздумье жевал булочку, не зная, что сказать. Он поднял глаза на Тэблина.
— Я бы не спрашивал, не будь это так важно. Нам действительно нужна твоя помощь, кэп. — Скэнлон сознательно употребил это обращение.
Милтон Тэблин расцвел.
— Да, я знаю, Лу.
— Кэп, я скажу тебе как полицейский полицейскому, что, будь Джо с нами, он разрешил бы тебе рассказать мне все. Он бы даже настаивал на этом.
Тэблин смягчился.
— Ладно, коль скоро мы коллеги, думаю, что можно рассказать, — Он сделал глоток. — Ты знаешь, нем занимается посредник?
— Дает деньги в рост, — ответил Скэнлон.
— Не все так просто, — сказал посредник. — Мы даем деньги клиентам под определенные гарантии и под десять процентов.
Увидев недоумение на лице Скэнлона, он объяснил:
— Десять процентов — это наша прибыль, а гарантии — это способ заставить дельцов возвращать долги вовремя.
Он больше не изображал полицейского: теперь перед Скэнлоном сидел Милтон Тэблин, посредник. Размахивая руками, он объяснял:
— В залог мы берем чеки, разные деловые бумаги, расписки.
Механически почесав левое колено, Скэнлон спросил:
— Как это действует?
— Возьмем, к примеру, производителей ковров; кстати, с ними я веду девяносто восемь процентов дел. В этой области очень нужны наличные. Производители закупают материалы на следующий сезон, они не хотят ждать месяц или два, пока магазины рассчитываются с ними, а посему несут мне свои накладные, и я выкупаю их, но на десять процентов дешевле. Накладные переписываются на меня, деньги из магазина поступают тоже мне. Так производители получают деньги сразу, и им не надо месяцами ждать выплат.
— Джо хотел занять у вас денег?
— Нет. Какой-то его друг, который выпускал разные штучки для секса, хотел расширить дело, но у него не хватало собственного капитала.
— Ты дал ему денег?
— Нет. Я с такими компаниями дела не имею. Они почти весь товар рассылают почтой, для меня это мелковато. Я объяснил это Джо и подсказал, где можно достать деньги.
Скэнлон почувствовал нарастающее волнение.
— А кто был этот приятель Джо?
Глава 19
Шторы в квартире Тони Скэнлона были задернуты. Темная челка хлестала его по лбу в такт прыжкам. Он снова занимался аэробикой. Уже почти час, и пот, струившийся по телу, был верным признаком того, что пора заканчивать.
«Раз, два, три, четыре» — он скрещивал ноги и хлопал в ладоши. «Раз, два, три, четыре». Вчера он уже уверовал в то, что раскрыл дело, но утренняя встреча с Милтоном Тэблином доказывала, что это не так. «Раз, два, три, четыре — вытяни руки над головой».
Он стоял, пыхтя и отдуваясь, держа руки на поясе и слегка склонив голову, чувствуя, как струйки пота
