Легкое шипение за его спиной говорило о том, что Валери уже закрыла переборки; внезапный шорох, за которым последовало еще одно, гораздо более громкое шипение, предшествовал болезненному и пугающему ощущению: что-то сильно ударило его, заставило пошатнуться, туго обвилось вокруг грудной клетки, зафиксировало руки и ноги и так плотно спеленало его ремнями из искусственного материала, что он едва мог дышать, не говоря уж о том, что не мог произнести ни звука, хотя от страха хотелось закричать. Кто-то выстрелил в него из иммобилизатора, оружия, которое с яростью швырнуло в него большую сеть, утяжеленную множеством дополнительных грузов. Сеть спеленала свою жертву и сделала ее совершенно неподвижной. Поскольку Бреннан не мог больше передвигать стянутые сетью ноги, ему не удалось сохранить равновесие. Он рухнул на землю, как неуклюжий мешок с картошкой.
— Разве я не говорил: ты не должен считать, что между нами все улажено? — прорычал чей-то довольный голос с интонацией, не похожей на человеческую.
Две сильные ноги появились в поле зрения Бреннана. Он взглянул повыше, чтобы разглядеть говорящего.
— Дорогой ТНТ! — с трудом произнес Бреннан. Даже для того, чтобы произнести это короткое искаженное имя спецкурьера Патриарха Чин, ему понадобились немалые усилия, так как эластичная лента, стягивающая грудь, не давала ему свободно вздохнуть и набрать в грудь достаточно воздуха.
— Я научу тебя правильно произносить мое имя! — разъярился сплит и нагнулся, чтобы резким рывком поставить Бреннана на ноги.
— Корабль — будет — взорван, — прокряхтел Бреннан, когда смог, хоть и пошатываясь, стоять.
Посланник Патриарха насторожился. Этот человек уже несколько раз доказывал свою отвагу. Но рискнет ли он своим кораблем, друзьями, своей собственной жизнью? Хо не нужно было долго искать ответ на этот вопрос. Бреннан мог это сделать, потому что у него не оставалось ничего другого для гарантии своей безопасности.
Не говоря ни слова, Хо вынул нож и быстрыми, умелыми движениями разрезал ремни, связывавшие Бреннана. Пилот глубоко вздохнул.
— Как мило с твоей стороны, дорогой!
Посланник Патриарха засопел и ладонью сильно ударил Бреннана по лицу. Бреннан пошатнулся.
— Теперь никто не требует от меня вежливости, тварь! Тебе не приходится надеяться на особое обращение!
Бреннан почувствовал, что кровь из рваной раны на щеке стекает тонкой струйкой по шее. Руки все еще были связаны, и он не мог вытереть кровь. Ухмыляясь, он посмотрел на посланника Патриарха.
— Прислушайся к тому, что хочет сказать тебе мой корабль. Меньше чем через шесть часов — пересчитай это на стазуры — он простится с этими местами, вспыхнув молнией антивещества, и прихватит с собой хороший, жирный кусок вашей чистенькой планеты.
Хо хотел что-то сказать, но Бреннан его перебил:
— А если хоть кто-то к нему приблизится, взрыв произойдет сразу же!
— Тварь, не прерывай меня! — заорал Хо, но удержался от того, чтобы еще раз проучить Бреннана. — Почему ты думаешь, что я тебе поверю?
— Сплиты не могут позволить себе такую роскошь, чтобы не поверить мне, глубокоуважаемый.
Посланник взглянул на него, его зрачки расширились, на лбу бешено пульсировала жилка. Он яростно зарычал, но Бреннан не знал, вызвано это обращением «глубокоуважаемый» или ситуацией как таковой. Да его это и не волновало, он сыграл свою игру, и отныне сплиты будут вынуждены с ним считаться.
Все плохое, что говорилось о сплитах, в общем оказалось реальностью. Темница, застенок, комната для допросов — все они были грязными, варварскими, построены из грубого, необработанного камня, к стенам везде обязательно были прикреплены сплитские цепи, уже имевшие дурную славу. А вот освещение везде было чрезмерно ярким, и свет, горевший круглые сутки, резал пленникам глаза, он причинял гораздо больше мучений, чем это сделала бы абсолютная тьма.
Нину уже не помнила деталей допросов, которые длились несколько тазур, и была этому рада. Конечно, она выдавала все, что было ей мило и дорого, выдавала снова и снова, точно так же, как и остальные члены экипажа «Аладны». Да разве хоть кто-то из них мог знать что-либо важное? Красные полосы тумана проплывали перед ее глазами. Ей даже иногда казалось, что все это просто кошмарный сон, который когда-нибудь обязательно должен закончиться.
Послышались какие-то голоса, они громко и отчужденно отражались от стен. Она попыталась открыть глаза. Она узнала этот голос: Джонра Фатхум, ее отец? Нину попыталась сфокусировать взгляд на чем- нибудь, но прядь ее длинных, когда-то блестящих, а теперь спутавшихся, грязных волос спадала на лоб и не давала возможности что-нибудь разглядеть. У нее уже не было сил приподнять скованные тяжелыми железными цепями руки, чтобы убрать эту прядь со лба.
— Джонра? — прошептала Нину. Потом позвала еще и еще раз.
Но голоса снова отдалились.
— Пана! — выдохнула девушка.
Бесполезно. И нереально — Джонра Фатхум был мертв уже много язур. Осознание этого немного привело ее в себя, а реальность заставила снова содрогнуться от ужаса. Она решила, что ее бредовое состояние сыграло с ней злую шутку. Ведь такое может случиться, если ты бредишь. Как только усталость и слабость вернулись, она уже не пыталась бороться с ними, она просто бессильно закрыла глаза.
Долгое время ничего не происходило. Нину с трудом отдавала себе отчет в том, что справа и слева от нее находятся другие, тоже связанные люди. Были ли это Лона и Хал? А где был Вейтман? Как долго они уже были здесь? Что сплиты собирались с ней сделать? Что-то проникало в ее мысли, электрический ток пронизывал ее тело, холодный, требовательный, неотступный, болезненный и отвратительный, как полип- тысяченожка, который не знает усталости. Но ее разум категорически отказывался отпускать эти жуткие воспоминания.
Мысли о Кайле были невероятно далеки. Ее сердце изо всех сил пыталось просто выжить, в нем не было места чувствам. Да и стоило ли вообще дальше жить? Она тихо, невнятно прошептала что-то, никому
