были, куда бы мы ни отправились.
С ней никогда не должно случиться ничего плохого. Никогда.
Джон Фридман сидел, расслабившись, в своем кресле и через лобовое стекло фонаря кабины пилота вглядывался в мерцающую звездами темноту Вселенной. Теперь, когда двигатель молчал, догадаться, что их тяжелый спасательный корабль вообще двигался, можно было лишь по тому, как медленно проплывали мимо немногочисленные близлежащие звезды. Их корабль падал. Падал прямо между орбитами Марса и Юпитера с максимальной скоростью, которой когда-либо достигал летательный аппарат с экипажем на борту.
Фридман, не поворачивая головы, бросил быстрый взгляд вправо.
Эйза МакКаллум, которая точно так же сидела в своем кресле без видимого напряжения, предавалась мыслям: ее темные глаза были погружены в неведомые дали космоса. Возможно, именно в этот момент она размышляла о часовом парадоксе или о Гизберте, ее спутнике жизни, которого она любила больше всех на свете.
Фридман снова посмотрел вперед и уловил едва заметный светящийся след микрометеорита, ударившегося о щит.
Забавная штука — этот парадокс: они с Эйзой проведут в пути девять дней, в то время как для их товарищей, оставшихся на головном корабле ОКО «Элдридж», пройдет намного больше времени. С ума сойти!
Фридман прищурился, когда прямо над ним начала мигать контрольная лампочка.
— «Рии-четыре», отзовитесь! — Голос, который, как сразу узнал Фридман, принадлежал Иосифу Шварцу из центра управления полетом на «Элдридже», был слегка искажен из-за смещения фазы, причиной которого стала электронная компенсация доплеровского сдвига.
— Привет! «Рии-четыре» на связи, — ответил он, опередив Эйзу. Она приподняла брови, слегка пожала плечами и улыбнулась ему, как бы извиняясь, прежде чем снова взглянуть на приборную доску.
Спустя двенадцать секунд — а именно столько времени требуется сигналу, чтобы дойти до «Элдриджа» и обратно, — пришел ответ:
— Мы обобщили ваши телеметрические данные, «Рии-четыре». Все сделано с точностью до биллионной доли секунды. Можете забирать своего «малыша», а мы сообщим вам с точностью до одного джоуля, сколько энергии потребуется для торможения, — а это, черт побери, будет не так уж мало!
— Поняли вас, «Элдридж».
У Джона вертелось на языке язвительное замечание, но он вовремя проглотил его. Шварц наверняка не понял бы юмора, да и, кроме того, сейчас было не время и не место для шуток.
Эйза уже внимательно изучала новые данные по орбитам, которые компьютер по ее приказу спроецировал на экран кабины пилота. Две длинных прямых линии с маленькими разноцветными треугольниками по краям символизировали орбиты «Рии-4» и объекта, который следовало обнаружить и захватить. Орбиты пролегали почти параллельно, два треугольника на графическом изображении разделяли лишь несколько тысяч километров, которые можно было преодолеть за несколько часов. Однако за это время оба летательных аппарата преодолеют по прямой огромные расстояния. Эйза быстро просчитала числа и постаралась подавить неприятное ощущение в желудке, появившееся сразу же после подсчета.
— Джон, взгляни-ка на массу и размеры.
Фридман медленно кивнул.
— Ну-ну. Хотелось бы мне посмотреть на это вблизи.
Эйза приложила ладони к лицу и резко вдохнула.
— Это космический корабль, Джон. Но не наш.
— Ну, это не новость.
Она кивнула и медленным движением стерла данные. После подробного инструктажа и многонедельных тренировочных занятий в Миссии она ни словом не обмолвилась о том, что может их ожидать в худшем случае. Ни с Джоном Фридманом, ни с кем-либо другим. Слишком глубока была рана, которую с самого детства носил в своей душе каждый землянин. Эта боль переходила по наследству от поколения к поколению, от дедов к отцам, к их детям и внукам. И эта рана не заживала вот уже несколько веков.
Последние часы перед контактом с неизвестным объектом проходили вяло и буднично. Хотя скорость при боковом приближении и составляла всего несколько сотен километров в час, ее все равно приходилось еще уменьшать, чтобы избежать столкновения и в конце концов суметь перейти на параллельный полет, когда до сближения останется несколько десятков метров.
Коррекция курса и включения двигателя осуществлялись автоматически. За процессом нужно было только внимательно наблюдать и контролировать его. И все же Эйза и Джон испытывали какое-то щемящее чувство, у них не возникало ни малейшей потребности разговаривать друг с другом, за исключением тех моментов, когда это было крайне необходимо. Все уже давно было сказано, очевидные факты давно известны: одиннадцать месяцев назад автоматические обсерватории, расположенные на нескольких небесных телах на границе Солнечной системы, обнаружили серьезное нарушение пространственного континуума, сопровождаемое резким излучением от какого-то точечного источника света.
На основании запаздывания, с которым излучение и свет поступали на разные посты наблюдения, было достаточно легко просчитать положение источника с точностью до нескольких световых секунд, а затем с помощью детекторов массы проследить их путь в пределах Солнечной системы. Объект находился достаточно далеко в Оортовом облаке, которое, как огромное скопление комаров, окружает Солнечную систему за пределами планетарных орбит и устанавливает границы звездной системы примерно на полпути к Альфе Центавра.
И этот объект, который не заметили коммерческие космические установки, но который, однако, привел в состояние лихорадочной спешки правительство и армию, падал с огромной скоростью прямо на испытательную установку «КВАЗИ», находившуюся на орбите между Марсом и Юпитером.
