Он прилетел в Глазго в одиннадцать утра, не выспавшийся и утомленный долгим перелетом из Америки. Вздремнуть в самолете ему не удалось, мало того, он с трудом смог спокойно сидеть в кресле, хотя другие пассажиры крепко спали, пока их лайнер летел над Атлантическим океаном. Волнение Таггарта перед первой встречей с Мойрой Синклер было настолько велико, что он в конце концов не выдержал и стал перечитывать ее письма.
Джейс постоянно подтрунивал над ним по поводу Мойры, намекая на то, что он влюбился в подружку их папаши по переписке. Таггарт отметал эти нелепые обвинения брата и горячо доказывал ему, что он вовсе не мазохист, изнуряющий себя до исступления перечитыванием писем незнакомки, адресованных его отцу, но в душе признавал, что прозорливый братец не так уж и далек от истины. Мойра Синклер действительно заинтриговала его.
Несомненно, только отчаянные обстоятельства могли заставить ее отказаться от своего наследства в пользу незнакомца. Анализируя ее письма, Таггарт пришел к выводу, что она сама обратилась к его отцу с деловым предложением. Ведь Таггарт-старший наверняка даже понятия не имел об этом шотландском поместье. Не мог же он настолько измениться на старости лет, чтобы начать изучать свою родословную и докапываться до самых глубоких своих корней! В равной мере трудно было себе представить, что именно толкнуло старика на покупку старинного шотландского замка. Разве что он спятил под конец.
Так или иначе, но из писем Мойры следовало, что к тому замку имеют самое непосредственное отношение далекие предки нынешних обитателей Рогз-Холлоу, трое основателей этого городка – Тиг Морган, Айан Синклер и Дугал Рамзи. Сама же Мойра, как догадался Таггарт, являлась дальней родственницей Айана, что означало, что она имела на Баллантре те же наследственные права, что и он.
Каким-то необъяснимым образом ей удалось заинтересовать Таггарта Моргана-старшего в сохранении руин их общего родового гнезда вместе со всеми прилегающими к нему участками земли и деревнями. Будь Таггарт-младший законченным циником, он бы наверняка подумал, что хитрая шотландка нашла себе дойную корову в лице выжившего из ума папочки, наивно поверившего выдуманным ею сказочкам.
Однако после углубленного прочтения всех ее писем Таггарт-младший утвердился во мнении, что она полна решимости сохранить их общее историческое наследие, изыскать любым путем для этого средства и вселить в своего партнера то же чувство сопричастности к Баллантре, какое испытывает сама. Ради осуществления своей благородной миссии Мойра даже была готова поступиться своими вероятными законными правами на поместье.
Разумеется, это могло быть всего лишь уловкой, призванной исключить любое поползновение Таггарта пойти на попятную и уступить кому-то взятые им на себя обязательства. Новый же владелец замка вполне мог бы и воспротивиться пребыванию Мойры на его территории. Пока же ей позволялось не только обитать под той же крышей, что и прежде, но и присматривать за всем огромным зданием, не неся при этом никакой материальной ответственности за его сохранность. А тем временем реставрационные работы, которые она затеяла, требовали все новых и новых инвестиций, хотя шли ни шатко ни валко.
Впрочем, осуждать ее Таггарт-младший не имел никакого морального права, учитывая, что сам он отказался в пользу брата от своих прав на отчий дом. Теперь ему не требовалось ни ремонтировать свое родовое гнездо, ни поддерживать в нем порядок, ни даже приглядывать за ним. Кто же он после всего этого, если не блудный сын?
Как ни пытался Таггарт рассматривать письма Мойры с позиции циника, ему так и не удалось избавиться от ощущения, что эта шотландка ему более чем симпатична. Ему импонировала ее манера живо, красочно и подробно описывать ежедневную жизнь обитателей поместья, откровенно делиться с адресатом своими заботами, наивно и трогательно мечтать о светлом будущем, забывая о мрачном настоящем. Сопереживая вместе с Мойрой все детально изложенные ею перипетии, Таггарт, сам того не ожидая, сделал эту женщину центральной фигурой всех своих размышлений. Порой ему даже казалось, что он увлечен этой таинственной незнакомкой гораздо сильнее, чем это следовало бы нормальному, здравомыслящему мужчине его возраста. И это его несколько тревожило.
Пока его самолет заходил на посадку, облетая аэропорт назначения, Таггарт не в первый раз задался вопросом, отчего отец и Мойра предпочли электронной почте обыкновенную. Компьютер у отца имелся, но в его почтовом ящике посланий из Шотландии не обнаружилось. Как ни разу не поступило в их дом ни одного звонка оттуда, хотя международные телефонные разговоры теперь стоили совсем не дорого. Видимо, у отца имелись какие-то особые причины хранить до поры секреты своей переписки с обитательницей замка Баллантре в ларце вишневого дерева.
Сумерки уже давно опустились на землю, а Таггарт еще продолжал свой путь по горной дороге. Дробный перестук капель дождя сначала ослаб, а потом и вовсе прекратился. Ливень, грозивший затопить долину, сменился снегопадом. Таггарт сбавил скорость на крутом повороте и, крепче внелившись пальцами в «баранку», впился взглядом в мокрый асфальт. Ему, конечно же, нужно было переждать непогоду в городе, отдохнуть после полета, привыкнуть к местным климатическим условиям, хорошенько выспаться ночью и утром отправиться в путь. Но охватившее беспокойство заставило его сразу же по прибытии взять напрокат автомобиль, купить карту и отправиться в путешествие, прервать которое он решил не раньше, чем совершенно выбьется из сил.
Теперь, когда у него возникла дрожь в руках и рябь в глазах, а пурга крепчала, Таггарт пожалел, что не остановился в Дарнише, последнем городке на его маршруте, где можно было заночевать в мотеле. Однако возвращаться туда было поздно и небезопасно в такую скверную погоду. Рассудив так, он стиснул зубы и вновь сосредоточился на управлении автомобилем, требовавшем от водителя, не привыкшего к левостороннему движению, повышенной внимательности.
Выезжая из Глазго, Таггарт не предполагал, что станет испытывать трудности с вождением на горной дороге, но теперь, после многочасового броска по извилистому коварному серпантину, все чаще ловил себя на желании потянуться к рычагу переключения передачи правой рукой. Спина и шея у него уже давно занемели от перенапряжения, глаза начинали слезиться. «Дворники» едва успевали очищать от липкого снега лобовое стекло. Ситуация с каждой минутой все больше ухудшалась.
Вдобавок вот уже час, как ему не попадало в поле зрения ни дома, ни сарая, хотя на карте местности названия населенных пунктов указывались. Сейчас Таггарт обрадовался бы даже овчарне, но вокруг не отмечалось никаких признаков цивилизации.
Он ухмыльнулся, вспомнив, с каким живым интересом разглядывал поначалу окрестности Глазго, оценивая их с позиции профессионального искателя памятников ушедших эпох. И не будь Таггарт чересчур озабочен предстоявшей ему встречей с Мойрой, он бы наверняка остановился и побродил немного по местности. В раскопках, проводившихся в Уэльсе, он фактически не участвовал, покрутился несколько дней в лагере археологов, сам не понимая зачем, а затем рванул в Перу и застрял там на несколько месяцев.
Он знал, что земля Британии хранит в себе множество тайн, ожидающих своих разгадок. Ведь недаром в эти места так любили наведываться любознательные туристы, привлеченные цветными фотографиями в рекламных проспектах, расхваливающих местные достопримечательности – живописные поля былых
