одним из ее творцов, продолжателем дела своих предков, хранителем их наследия, исполнителем их заветов. Невольно напрашивался вопрос: не уловка ли это, с помощью которой хитрая Мойра выуживала из Морганов деньги? Почему бы ей не обратиться непосредственно к своим американским родственникам – потомкам владельцев Баллантре, Синклерам, живущим теперь в Рогз-Холлоу?
Возможно, она пыталась к ним обратиться, предположил Таггарт, но отклика не получила. Никаких документальных подтверждений этому он, однако, не обнаружил. Не известно было ему также и то, что происходит в семье американских Синклеров, живущих в Рогз-Холлоу. Он поддерживал связь исключительно со своими братьями, а с другими людьми, которых он знавал в юности, даже не переписывался. Покинув отчий дом, он чувствовал потребность в полном отчуждении от всего своего прошлого окружения. Близких же друзей у него не было.
Скрытный и осторожный, он хранил все свои обиды в сердце и не делился ими с другими. Эта привычка сохранилась у него до сих пор. Но, повстречав женщину, которая сейчас принимала душ этажом выше, Таггарт внезапно почувствовал, что ему надо с ней поделиться своими сокровенными мыслями.
Он стал расхаживать взад и вперед по гостиной, мучительно ища ответы на рождающиеся в его мозгу вопросы. Пока что ясно ему стало только одно – осью всей круговерти невероятных событий является Мойра Синклер. И только она способна помочь ему разобраться во всем. Таггарт еще с минуту пристально разглядывал портреты на стене, а затем стал подниматься по лестнице в спальню, полный решимости без стука ворваться в маленькую ванную, устроенную в этой опочивальне лет пятьдесят назад.
Мойра все еще нежилась под тугими струями душа, стоя в ванне, покоящейся на четырех подставках в виде когтистых львиных лап, за цветастой клеенчатой занавеской. Комнату заполнил густой ароматный пар, насыщенный запахами дорогого мыла и шампуня. У Таггарта слегка закружилась голова.
А когда сквозь клубы пара и занавеску он увидел контуры тела купальщицы, кровь взбурлила в его жилах, а все сомнения в том, что Мойра оказывает на него какое-то странное воздействие, моментально исчезли. Он вдруг почувствовал столь мощное половое влечение к этой женщине, что сам устыдился его. При такой утрате самообладания ему следовало бы не раздумывая бежать из этой башни, не страшась ни холода, ни мрака ночи. Возможно, пронизывающий до костей ветер, дующий со стороны болота, и выветрил бы проклятое наваждение из его воспаленных мозгов.
И похоть из чресел. Тогда бы он смог рассуждать разумно и здраво, разложил бы все сам по полочкам в своей голове и нашел бы всему рациональное объяснение. После чего наверняка поспешил бы завершить свои дела в Баллантре и унес бы отсюда ноги подобру-поздорову, пока совершенно не сошел с ума.
Так следовало бы и поступить здравомыслящему, зрелому и самостоятельному мужчине, думающему головой, а не головкой.
Но Таггарт сделал все наоборот. Он отдернул занавеску и впился в голую Мойру плотоядным взглядом обезумевшего эротомана. Она испуганно завизжала, прикрыв груди руками, а потом спросила с некоторой опаской:
– Что с тобой, Таггарт? Ты здоров? Зачем ты сюда пришел?
В этот миг она была бесподобна. И ему дьявольски захотелось овладеть ее блестящим мокрым телом немедленно.
– А что, по-твоему, я вообще здесь делаю, Мойра? – задал он ей, в свою очередь, не менее странный вопрос.
И, не дожидаясь ответа, он прямо в одежде залез в ванну и обнял ее, не обращая внимания на пар и воду.
– Ты насквозь промокнешь! Не делай глупостей! – попыталась было образумить его Мойра. – Ой, что ты делаешь...
– То же, что начал делать, едва лишь мы познакомились, – ответил он и страстно поцеловал ее в губы, трепеща от вожделения и шумно дыша.
Мойра порывисто обняла его, прильнув к нему всем телом, и он жадно сжал руками ее ягодицы, сожалея, что нельзя прижать ее сейчас же к стене.
– Успокойся, дорогой, – шептала она ему.
– Почему-то мне это давно не удается, – ответил он, продолжая изучать ее тело пальцами. – Поначалу мне казалось, что я понимаю, зачем здесь нахожусь – ради завершения всех дел. И возможно, получения ответов на некоторые вопросы. Но теперь... – Он ввел ей между половыми губами ладонь и умолк, не уверенный, что разговоры в такой ситуации уместны.
Но Мойра не смутилась и, положив ему руки на плечи, спросила:
– А теперь у тебя возникло множество новых вопросов, верно? Но ведь этого следовало ожидать. Наверное, ты хочешь расспросить меня о своем отце?
– Как ты угадала? – удивленно спросил он, извлекая руку из ее интимного места, чтобы сосредоточиться на разговоре.
– А разве это так сложно? Ведь ты, наверное, прочел его письма ко мне, пока я спала.
– Да. Он сильно изменился с тех пор, как мы с ним расстались. Мне даже показалось, что письма написаны кем-то другим.
– Мне вас обоих очень жалко, – сказала Мойра. – Вы так и не сумели выяснить отношения. – Она погладила его по щеке.
– Вряд ли это было возможно. Честно говоря, он это заслужил.
– Я не пытаюсь оправдать твоего отца, – со вздохом сказала Мойра. – Возможно, ты прав. Но я знаю его с другой стороны. Признаться, ты потряс меня своим рассказом.
– Я никогда еще не был в таком замешательстве, как теперь.
– Почему?
– На меня свалилось сразу столько новостей! Да и завязавшиеся между нами отношения тоже не назовешь простыми...
