А между тем лежит — тут сабля без эфеса, Там сабля без ножон… Похоже, граф-повеса Их слугам раздавал, готовясь к битве жаркой… Знакомые нашли двух баб в саду фольварка, Пугнули их, и те сказали поневоле, Что в Добжин ускакать с дружиной граф изволш 2 Отвагой шляхтичей и красотой шляхтянок Прославлено в Литве местечко Добжин. Канул В былое год, когда Ян Третий, духом твердый, Под метлы собирал отряды шляхты гордой. Из Добжина тогда привел к нему хорунжий Шестьсот панов с людьми, конями и оружьем. То был счастливый век! А нынче обеднело Шляхетство, и порой вздыхает: 'То ли дело Бывало в старину? На сеймах, на охотах Мы ели легкий хлеб! А нынче знай работай, Как подневольный хлоп!.. Едва лишь не в сермяга| Гуляют те, что встарь в жупанах и при шпагах Блистали на балах. На благородных паннах, В отличье от рубах мужицких домотканых, Пестреют платьица из ситчиков фабричных, Но скот пасти они считают неприличным В лаптях. В свином хлеву, как на паркетах гладких, Гуляют в башмачках и шерсть прядут в перчатках. Мужчины там стройны, крепки, широкоплечи. От прочих на Литве — по чистой польской речи Легко их отличить. Влиянье ляшской крови Сказалось в добжинцах. Их волосы и: брови, Как смоль, черны. Лицом они пригожи сами — Высоколобые, с орлиными носами. Кто ни увидит их, всем ясно, что из Польши Они ведут свой род. Хоть пролетело больше Четырехсот годов с тех пор, как стаей птичьей Осели здесь они, — мазурский свой обычай Всё добжинцы блюдут. Крестя ребят — святого Всегда берут они из края, им родного. Пример найти легко: так, ежели папашу Варфоломеем звать, то сына Матиашем Окрестят, и когда отца зовут Матеем, — Наследника наречь должны Варфоломеем. Привычно нежит слух им звук имен старинных: Все женщины подряд там Кахны иль Марины, Чтоб одного с другим не спутать с непривычки, — У женщин и мужчин есть прозвища и клички. Те прозвища дают и трусу, и герою, Одно не подойдет — придумают второе: Вас этак, скажем, ксендз назвал, крестя в купели, А в Добжине найти вам прозвище сумели Похлеще!.. Из него в дома панов окрестных Страсть клички раздавать проникла повсеместно, Но, раздавая их, толпа не замечала, Что в Добжине они берут свое начало И там они нужны. Везде ж, где их давали Из моды подражать, — они умны едва ли! Так Добжинский Матей друзьями против воли Был прозван 'Петушком, сидящим на костеле'. Но с той поры, когда восстание Костюшки Разбили и в земле похоронили пушки, Соседи, отменив его былую кличку, 'Забоком' стали звать Матея за привычку, Чуть ссора закипит, хвататься то и дело За левое бедро, где сабля встарь висела. Литвины же его 'Матеем средь Матеев' Прозвали, так как он, господствовать умея, Был земляками чтим и свой фольварк построил На площади, между костелом и корчмою. Старинный тот фольварк, казалось, рухнет скоро. Виднелся сад в пролом упавшего забора, Березки средь двора белели, точно свечки… И всё ж фольварк тот был столицею местечка! Он был велик. Стена господской половины Была из кирпича. Конюшни и овины Теснились вкруг него. На обомшелой крыше, Как на лугу, ковыль рос, что ни год, то выше. По ветхим стрехам служб сползали прихотливо Висячие сады шафрана и крапивы, Пестрел хвостатый щир ковром цветистых пятен, Чернели в чердаках окошки голубятен, На крылышках косых разрезывая воздух, Вкруг стен вились стрижи и щебетали в гнездах, А кролики, резвясь, искали у порога Просыпанный ячмень… короче, если строго Судить, то этот дом, встарь славный, — напоследки Подобие являл крольчатника иль клетки. А сколько битв велось вкруг этого фольварка! Немало тут враги оставили подарков: В траве блестит ядра железная макушка, По дому тем ядром пальнула шведов пушка, Обрушило оно ворот гнилую створку, И створка на него легла, как на подпорку. Средь куколи густой, между седой полыни Подгнившие кресты виднеются доныне —
