А знаешь, мы не подымемСтволов роковых ЛепажаНа дальней глухой полянке,Под Мамонтовкой, в лесу.Я лучше приду к вам в гостиИ, если позволишь, дажеИгрушку из МосторгсинаДешевую принесу.Твой сын, твой малыш безбровыйПокоится в колыбели,Он важно пускает слюни,Вполне довольный собой.Тебя ли мне ненавидетьИ ревновать к тебе ли,Когда я так опечаленТвоей морщинкой любой?Ему покажу я рожки,Спрошу: 'Как дела, Егорыч?'И, мирно напившись чаю,Пешком побреду домой.И лишь закурю дорогой,Почуяв на сердце горечь,Что наша любовь не вышла,Что этот малыш — не мой.1933
КРОВИНКА
Родная кровинка течет в ее жилах,И больно — пусть век мою слабость простит —От глаз ее жалких, от рук ее милыхОтречься и память со счетов скостить.Выветриваясь, по куску выпадая,Душа искрошилась, как зуб, до корня.Шли годы, и эта ли полуседая,Тщедушная женщина — мать у меня?Убогая! Где твоя прежняя сила?Какая дорога в могилу свела?Влюблялась, кисейные платья носила,Читала Некрасова, смуглой была.Растоптана зверем, чье прозвище — рынок,Раздавлена грузом матрасов и соф,Сгорела на пламени всех керосинок,Пылающих в недрах кухонных Голгоф.И вот они — вечная песенка жалоб,Сонливость, да втертый в морщины желток,Да косо, по-волчьи свисающий на лоб,Скупой, грязноватый седой завиток.Так попусту, так бесполезно и глупоДотла допылала твоя красота!Дымящимся паром кипящего супаВесь мир от тебя заслонила плита!В истрепанных туфлях, потертых и рыжих,С кошелкой, в пальто, что не греет души,Привыкла блуждать между рыночных выжиг,Торгуясь, клянясь, скопидомя гроши.Трудна эта доля, и жребий несладок:Пугаться трамваев, бояться людей,Толкаться в хвостах продуктовых палаток,Среди завсегдатаев очередей.Но желчи не слышно в ее укоризне,Очаг не наскучил ей, наоборот:Ей быть и не снилось хозяйкою жизни,Но только властительницей сковород.Она умоляет: 'Родимый, потише!Живи не спеша, не волнуйся, дитя!Давай проживем, как подпольные мыши,Что ночью глубокой в подвалах свистят!'Затем, что она исповедует примус,
