В одиннадцать гости уехали. Фиона зевнула:
– Что-то я устала, Куин. Ты собираешься мыть посуду сегодня? Может, отложишь до утра, а завтра я тебе помогу?
– Не волнуйся, тетя Фиона, – ответила племянница, пытаясь придать голосу бодрые нотки.
«Смирись. Он не приедет».
Нет! Она отказывалась в это верить. Питер обязательно нриедет. Его задержало что-то очень важное, и когда он приедет, то все объяснит.
Куин помогла тете подняться наверх. Теперь, когда сняли гипс, та вернулась в свою прежнюю спальню.
– Чудесный был вечер, правда? – сказала Фиона.
– Да.
Куин постаралась, чтобы в голосе звучал энтузиазм, но все ее мысли были заняты Питером.
– Что случилось, Куин? Ты уже не такая счастливая, как раньше.
– О, я просто устала, вот и все.
После того как Фиона улеглась, Куин медленно спустилась вниз. Она задула свечи и выключила свет, оставив включенной только новогоднюю гирлянду на елке. После этого пошла на кухню, надела резиновые перчатки, наполнила раковину водой. Она скинула туфли и, стоя босиком в одних чулках, быстро и тщательно мыла посуду. Время шло, и с каждой минутой она все больше падала духом.
Морин позвонила в половине двенадцатого, чтобы сказать, что они благополучно добрались домой. Без пятнадцати двенадцать Куин домыла посуду и прибралась в доме. Она медленно вернулась в гостиную, села в кресло у окна. На улице было очень красиво.
«Питер, почему ты не приехал?»
Она теребила подаренный им браслет. Золото согрелось от ее прикосновений.
«Золото не заменит плоть и кровь».
В полночь она окончательно и бесповоротно поняла, что Кимбл не приедет. По щекам Куин побежали слезы. На сердце было так тяжело, что она уронила голову на руки и зарыдала.
«Питер, Питер, я люблю тебя».
Неужели он ее совсем не любит? Почему он не вернулся? Что ей теперь делать?
Сквозь пелену отчаяния она услышала звук подъезжающей машины. Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Куин вскочила и вытерла слезы.
«Питер! Это Питер!»
И тут ее сердце снова упало. Это был не он. Какой-то седан медленно проехал мимо их дома. Нервно сцепив пальцы, Куин снова села.
Через пять минут снова послышался шум мотора. И снова она вскочила на ноги. В конце улицы показались два огонька, но машина свернула на другую улицу.
Он не приедет. И больше она его не увидит, если не считать нескольких часов до отъезда в Стокгольм.
Все кончилось, так и не начавшись.
Куин подошла к елке и нагнулась, чтобы выключить гирлянду. И тут она услышала, как к их дому опять подъезжает машина. Рука, протянутая к розетке, задрожала. Куин медленно выпрямилась. С тяжело бьющимся сердцем она снова повернулась к окну. Она наклонилась, вглядываясь в ночь…
И тут, не обращая внимания на падающий снег, на то, что на ней только тонкие чулки и открытое бархатное платье, Куин рванулась к входной двери, распахнула ее и выбежала на крыльцо. Она поскользнулась. Но сумела удержать равновесие.
– Питер! – закричала она. – Питер!
Фары высветили подъездную дорожку, когда джип повернул к дому. Куин чуть не упала, бегом спускаясь по ступенькам. Она даже не почувствовала, что по щиколотку погрузилась в мокрый снег.
Он остановился посередине подъездной дорожки. Даже не выключив фары и не заглушив мотор, выскочил из джипа.
– Куин! – крикнул он и побежал ей навстречу.
– Питер! О, Питер, ты вернулся! – Она плакала от радости.
Куин упала в его объятия. Он подхватил ее и закружил в воздухе, одновременно целуя.
– Ты вернулся, ты вернулся, – повторяла она в перерывах между поцелуями. – Я знала, что ты вернешься. Он снова поцеловал ее, на этот раз крепче.
– Я не мог не вернуться. Я должен был снова тебя увидеть. Я люблю тебя, Куин.
– О, Питер, я тоже тебя люблю. Я так тебя люблю!
– Извини, что я задержался. Я торопился, но дороги так замело, что дорога заняла вдвое больше времени.
– Не важно. Это уже не важно. Ты здесь. Только это имеет значение.
Питер наконец заметил, как легко она одета.
